ГЛАВА 4

478 г. до н. э.

Афины

1

Наступил гамелеон[23].

К алтарю перед храмом Геры, несмотря на частые дожди, потянулись родственники помолвленных пар. Афиняне шлепали по размокшей глине в хорошем настроении — наконец-то дочка выйдет замуж за отпрыска богатого купца или сын нашел себе невесту из хорошей семьи.

Дети собирали разноцветные кленовые листья, перепрыгивали через мутные лужи, пускали по ручьям деревянные кораблики. Малышня бросала в воду мусор, радуясь, если брызги попадали на прохожих.

Приближался день свадьбы Кимона и Исодики. Эвриптолем в начале Гамелий принес в жертву Афине телку. Исодика долго о чем-то шепталась с идолом Артемиды в перистиле. Отрезав с головы прядь волос, подсунула ее под постамент статуэтки, чтобы не сдул ветер.

Вечера она вместе с Токсофилой проводила у сундука, перебирая и примеряя обновки: пеплос из милетской шерсти, тканые пояса, несколько длинных хитонов, свадебное покрывало…

Туфли на каблуке она просто не хотела выпускать из рук — хоть спать в них ложись. Примеряя, долго поворачивала ступню то туда, то сюда. Какая прелесть: тонкие ремешки, серебряная пряжка на лодыжке, носок открыт, чтобы было видно накрашенные ногти.

Все новые вещи были двух цветов: шафранового и оливково-зеленого — ее любимых. Обувь — белая или желтая. Исодика подвязывала пояс под грудью, как взрослая женщина. Заглядывая в бронзовое зеркало, которое держала перед ней служанка, довольно улыбалась.

А когда надела широкополую шляпу с остроконечной тульей, просто не смогла удержаться от смеха. К свадьбе головной убор не имеет никакого отношения. Ну ничего, пусть будет: пригодится вместо зонта от солнца на летнем пикнике.

Из прозрачного ей теперь можно носить только шарфы — тонкие, невесомые полоски льняной ткани с острова Аморгос. Да и то придется обмотать шарф несколько раз вокруг шеи, заколов булавкой на груди. Но так, чтобы было видно серьги.

Задача вроде бы невыполнимая, но если сделать вот так и вот так, то все получается. Скоро она станет замужней женщиной, а значит, прощай кокетство и легкомысленные девичьи наряды.

Наконец-то у нее будет свой собственный ларец с благовониями и мазями. Сурьмяный блеск для бровей. Для губ — красный порошок из растертого корня алканны. Веки можно оттенить сажей или простым угольком. Ресницы лучше всего держатся, если их аккуратно подмазать кремом из яичного белка и смолы доремы.

Косметические средства недешевы, но уж она-то найдет способ получить от мужа все, что нужно молодой женщине, чтобы подчеркнуть свою красоту. Ведь все старания — только для него одного…

Эвриптолем нанес визит в ювелирный квартал Скамбонид. Золотари угодливо раскладывали перед дорогим гостем спиралевидные серьги, нитки жемчуга, браслеты на запястья, обручи на лодыжки… Диадемы покупатель в руки не брал. Зачем, если жених сам хочет поднести невесте дорогой подарок — договорились же.

Фия успела сходить к храму Геры, где отстояла огромную очередь перед алтарем. Эвпатридка поднесла богине домашнее медовое печенье и связанный своими руками прикроватный коврик. Просила только одного — счастливого брака для дочери.

Кимон тоже готовился к роли жениха. Первым делом купил невесте диадему. Затем заказал у этолийских моряков длинношеий лекиф с водой из источника Каллирои в Калидоне.

Можно было, конечно, купить и в Афинах — на агоре. В Гамелии эта вода нарасхват. Но хитрые глаза продавца свадебных атрибутов заставляют усомниться в ее происхождении. А ведь он даже не этолиец.

Ойкеты Каллия доставили подарки в дом Эвриптолема, передав лично хозяину в руки. Исодика, конечно, узнала о диадеме от матери, но Фия была непреклонна: "До свадьбы не увидишь — плохая примета!"

Оставалось самое сложное — разослать приглашения на свадьбу, а также подготовить праздничный обед. Даже если отправить разносчиками писем ойкетов Каллия, все равно быстро оповестить всех, кто в гостевом списке, не получится.

Эльпиника теперь жила в районе Мелите, где рядом с дорогой на Койле располагалось жилище Каллия. От скромного по афинским меркам дома Кимона до роскошного дворца шахтовладельца с видом на Ареопаг было рукой подать. Душными летними вечерами, потягивая вино на веранде, Кимон думал о том, что лучше бы сестра совсем уехала из Афин…

Своих рабов стратег не имел, потому что их некому было содержать. Кимон постоянно где-то воевал, за возвращением почти сразу следовал отъезд. Поэтому для работы в поместьях он нанимал поденщиков, а после очередного кутежа в доме прибирался кто-нибудь из рабов его друзей.

К тому же он вел спартанский образ жизни, позволяя себе в быту только необходимое. Легко обходился без излишеств — мог съесть поздний завтрак в Пританее, а пообедать купленными у уличного разносчика вареными яйцами.

Зато ради сограждан стратег не скаредничал. Во время бесплатного обеда бедняк должен был выполнить единственное требование: поел — убери за собой.

Все, кто приходил в его сад за фруктами, знали: рви, сколько надо, но сверх меры не брать, плоды на земле не давить, ветки не ломать. За выполнением этого правила следили товарищи Кимона из дема Лиады. Нарушителей в сад больше не пускали, а то и поколачивали.

На роль шафера согласился Аристид. Политик преподнес Кимону в качестве свадебного подарка голубой хитон из тончайшего египетского льна.

Он откровенно признался другу:

— Извини, что вручаю до свадьбы, но приличной гражданской одежды я у тебя не припомню. Конечно, кожаный торакс кавалериста тебе идет, но после Саламина и Платей пора обратить внимание на прелести мирной жизни. Ты не только воин, но еще и знатный эвпатрид.

— Спартиат такой бы никогда не надел. — Кимон недоверчиво мял нежную на ощупь ткань. — Слишком роскошный. Найду что-нибудь попроще.

— Мы не в Спарте, — резонно заметил Аристид. — Рядом с тобой будут находиться лучшие люди Афин. Подумай об их репутации. И о своей тоже. Ты же не хочешь, чтоб к тебе прилипло прозвище твоего деда — Коалем?[24]

Пришлось согласиться.

Однажды вечером в андрон вошла Эльпиника. С улыбкой развернув сверток, достала изящные сапоги из мягкой кожи на толстой подошве. У Кимона перехватило дух от нежности. Скрыть чувства не получалось. Сестра отвернулась и быстро вышла. Только тогда он заметил в темноте прихожей мужской силуэт. Ему захотелось швырнуть подарок об стену…

Вот и полнолуние.

С раннего утра дом Эвриптолема походил на лагерь армии перед отступлением. Рабы носились по дому, выполняя поручения взвинченных хозяев. Еще до рассвета на дверь в заборе были прибиты оливковые ветки: пусть соседи знают, что сегодня — день свадьбы.

Мужчины расставляли в перистиле садовую мебель, чтобы гостей можно было разместить на свежем воздухе. Доставали