подростки, они на такую экстремальную романтику легко западают. И телефон отобрал или просто запретил звонить, чтобы мать с дедом не вмешались и не вернули дитятко домой. А что? Девчонка проболтается по лесам-горам пару недель, потом вернется, а здесь уже все хорошо… хотя нет, что ж хорошего? Мать, как элегантно выражается эта Милочка, в дурке, деда вот тоже собираются как можно быстрее довести до состояния идиота. При этом, как только девчонка вернется, сразу станет ясно, что отец знал, где она, и никому не сказал, позволил родным сходить с ума… Получается, Лена не должна вернуться? Нет, так не получается, не убил же ее Андрей, в самом деле. Родной отец все-таки, да и не производит он впечатление человека, способного на убийство: когда ему предложили ведьме глаз подбить, вон как возмутился, прямо сэр Галахад, не иначе.

Еще эта ведьма, тоже странный фактор, не вписывается ни в какие рамки. Олег про нее говорит — только что ядом не плюется, Андрей тоже довольно злобно настроен, а Алейников, наоборот, вроде даже симпатизирует. Или Милочка права, и это просто умная женщина доступными ей средствами привораживает обеспеченного старика, чтобы попользоваться, пенки снять? Надо бы разобраться. Нет, не по работе, Алейников поручил только слежку за зятем, ее результаты он и получит, просто самому интересно стало. Да, просто интересно, что это за женщина такая… неужели и правда ясновидящая?»

Андрей вышел из парка вместе с Милочкой. Всю дорогу она щебетала о том, какой Андрюшенька мужественный, сильный, умный и грозный. И что любая аферистка, будь она хоть трижды ведьма, перепугается только от одного его сердитого взгляда. А уж если он, например, посуду со стола на пол стряхнет или стул об стену сломает, то про все свои подлые козни и думать забудет! Андрей слушал, кивал, и плечи его постепенно разворачивались, а подбородок твердел.

— Ты мой герой! — Людмила дождалась, пока он сядет за руль, и послала воздушный поцелуй. — Я верю в тебя! Потом позвони, расскажешь, как все прошло.

— Йес, мэм! — Андрей как-то особенно лихо отсалютовал и тронулся с места.

Женщина помахала ему рукой, потом шумно выдохнула и, по-старушечьи шаркая, вернулась в парк. Сергей решил, что можно потратить несколько минут и на нее, — объект за это время далеко не уедет. А Людмила присела на первую же попавшуюся скамейку, вытащила из объемной сумки фляжку и глотнула прямо из горлышка. Покачала головой и снова глотнула. Убрала фляжку, высыпала из маленького пакетика на ладонь несколько кофейных зерен и, бросая их в рот по одному, начала меланхолично жевать. Сейчас она совсем не выглядела целеустремленной, уверенной в себе дамой. Раздраженная, почти расстроенная, это да. Озабоченная. Недовольная. Обеспокоенная…

«Впрочем, ее можно понять. Сделать ставку на такую, скажем откровенно, ненадежную личность, как Соломин, да почти без козырей — будешь тут обеспокоенным. Или, может быть, какие-то козыри у нее все-таки есть?»

Перед тем как уйти, Сергей сфотографировал ее. Он уже сделал несколько снимков, когда парочка сидела на скамейке и когда они шли к машине — пусть не обнявшись, но все равно очень близко, сразу видно, что не чужие друг другу люди, но сейчас ракурс был гораздо более удачный.

Машину Андрея Лихарев нагнал быстро. Тот вовсе не торопился исполнить поручение любовницы. Мало того, само это поручение явно казалось ему совсем не таким простым и вызывало если не откровенный страх, то разумные опасения.

— Какие они все умные, это просто что-то с чем-то, — невнятно роптал он. — Пойди и устрой разгром! Пригрози, напугай… можно подумать, я Чингисхан или Аттила… нет у меня привычки вламываться к женщинам и стулья об стенку… если бы хоть порепетировать… нет, это надо обдумать. Ну, допустим… допустим, я подхожу к двери, звоню. Она открывает и… и что? На пороге ничего не поразгромишь, надо в комнату зайти. Ладно, допустим, я здороваюсь, говорю… а что тут скажешь? Может, без разговоров, просто отпихнуть ее и зайти? А что. Она мелкая, ее слегка толкнуть — и путь свободен! Ведьма, конечно, верещать начнет, а я тогда здороваюсь и говорю… нет, если я ее отпихнул и зашел, здороваться уже смысла нет…

Сергей, который слушал этот монолог, не сдержал короткого смешка. Против логики не попрешь: здороваться в этой ситуации действительно глупо. Но объект, похоже, хорошо подогрелся, даже странно — сколько он мог успеть из той фляжечки выхлебать? Пятьюдесятью граммами там, разумеется, не обошлось, но и сама фляжка была невелика, и в ней еще осталось, раз Милочка потом на лавочке добирала. Так что, здорового мужика с полстакана коньяка так повело? Хотя если на голодный желудок… Нехорошо, что он за рулем в таком состоянии. Машину, правда, ведет аккуратно, со стороны не придерешься, но мало ли что на дороге может случиться: выскочит какая особо шустрая бабуля под колеса или, не дай бог, ребенок, а у водителя реакция алкоголем притуплена. До беды недалеко. Может, позвонить в ГИБДД, настучать? Заодно и мужику помощь, пока протокол за езду в нетрезвом виде будут составлять, пока права будут забирать, глядишь, мысли о погроме у ясновидящей и выветрятся. Но это сработает, только если где-то неподалеку патрульная машина кружит, план «Перехват» по телефонному звонку с наводкой на пьяного за рулем никто объявлять не будет. Может, лучше сейчас самому прибавить скорость, притереться влегкую… спровоцировать небольшую аварию нетрудно, но светиться не хочется…

Тем временем Андрей продолжал рассуждать — очевидно, вслух ему думалось лучше:

— Ладно, пусть я уже в квартире, вошел как-нибудь. Ведьма верещит, а я без объяснений что-то хватаю и шарахаю об пол. Лучше всего было бы тарелку или хрусталь какой… вазу цветочную. Хрусталь и бьется громко, и осколков много во все стороны. А если ничего такого, с осколками? Милочка про стул говорила, это правильно. Мебель покрушить — это очень убедительно получится. Стулья-табуретки хорошо впечатление производят, если, например, в стенку швырнуть. А если в шкаф или в сервант? Самое то будет. Значит, захожу, на вопли внимания не обращаю, молча швыряю стулом в сервант, потом… хм, потом, получается, все равно надо начать разговаривать.

«Не надо, — покачал головой Лихарев. — Тут что-нибудь одно: или разговоры, или погром. При погроме — минимум информации и погромче — проорать коротко и четко, за что получил и что требуется. Все нужно проделать шумно, быстро и злобно. И успеть слинять, пока соседи полицию на шум не вызвали. Бестолковый народ пошел, ничего-то они толком не умеют!»

— Но надо ей объяснить, что я