— Пироги печь, в глаза заглядывать и восхищаться?

— Именно! Пироги — это же просто понятие! Своди его в ресторан или на дом еду закажи, да те же пироги можешь купить в любой пекарне. И общайся с ним побольше, это же просто! Вечером подсядь, рюмочку коньячка налей… капли, кстати, сердечные, которые я тебе дала, можешь прямо туда и добавить. А под коньячок пожалуйся, как тебе Мариночки не хватает, да попроси, чтобы он о ее детстве тебе рассказал. Сам что-нибудь вспомни, из тех времен, когда вы с ней только познакомились, расскажи, как ты ее увидел в первый раз — что-то такое романтичное и трогательное… чтобы старика на слезу пробило. И сам рядом с ним всплакнуть можешь. Пойми, Алейникову сейчас плохо, ему нужен кто-то близкий рядом, так почему ты позволяешь занять это место какой-то посторонней бабе, будь она хоть трижды ведьма! Это ты должен стать его первым и самым главным другом! Старики, они ведь быстро к вниманию привыкают — через неделю он у тебя из рук есть будет! А ты потихоньку на мозги ему капать будешь, аккуратненько так: «Что ж вы, Виктор Петрович, совсем себя не бережете, да зачем вам так много работать, да неужели я, молодой и здоровый, не справлюсь, да кому ж мне помогать, как не вам…» Месяца не пройдет, как можно будет и насчет его доли в банке удочку закинуть! Ну, Андрюша, ну все ведь просто! Ты такой милый, такой обаятельный, ты запросто его захомутаешь!

— Мы с Мариной пятнадцать лет прожили, и что-то он за это время не сильно захомутался, — сварливо возразил Андрей. — А тут за месяц…

— А ты и не старался с ним отношения наладить! Много ты с ним присаживался рюмочку выпить да по душам поговорить?

— Да не знаю я, о чем мне с ним разговаривать? Ему про мои дела неинтересно.

— И слава богу, ему про твои дела и знать не надо, — усмехнулась она. — Ты про его дела спрашивай.

— А это мне неинтересно.

— Потерпишь. Сел, глаза выпучил на него преданно и демонстрируй, как ты увлеченно слушаешь.

— Да что там может быть увлекательного? Байки его армейские бесконечные или то, как у него желудок работает?

— Очень увлекательная, кстати, тема и очень удобная! Твое дело только спросить: «Как там у вас, папенька, с желудком?» А дальше он уже сам развернется, старики они все такие. А ты можешь даже не слушать — думай о своем, только реплики время от времени подавай, всякие: «Да что вы говорите?», «Ну надо же!» или просто: «Ай-я-яй!» Но сейчас главное не это, сейчас нужно эту ведьму от Алейникова отвадить. Значит, так, поезжай к ней и потребуй, чтобы она от старика отстала.

— В каком смысле?

— Во всех. Андрюша, не тупи. Рявкни на нее, как следует, скажи, чтобы она даже близко к Алейникову не подходила.

— Нет, но это как-то… И потом, она ведь может меня не послушаться… отказаться.

— Тогда припугнешь. А может, лучше сразу пугануть, не дожидаясь. Пригрози, что полицию на нее напустишь, что напишешь заявление, как на аферистку, которая у тебя деньги вымогала…

— Но она не вымогала!

— Да кто в этом будет разбираться! Тем более твои слова против ее слов. Даже если в результате она выпутается, нервы ей помотают изрядно, она это прекрасно понимает. Налоговой еще можно пригрозить…

— Ага, и санитарной инспекцией, и пожарной… в Спортлото еще написать. Милочка, ну как ты себе это представляешь? Я что, приду к малознакомой женщине в дом и с порога начну ей полицией угрожать?

— И что в этом сложного? Кстати, просто угрожать — это мало, хорошо бы и физическое воздействие применить. Поставить пару синяков, придушить легонько…

— Милочка! Ты шутишь, я надеюсь!

— Господи, Андрюша! Ты что, никогда не бил женщин?

— Да нет, как-то не приходилось. — Соломин явно пытался добавить в голос язвительности, но получалось у него плохо. — Нужды, видишь ли, не было.

— Ну тогда, пожалуй, не стоит и начинать, все равно убедительно не получится. Но маленький погром, я надеюсь, ты сумеешь устроить? Столик там перевернуть, вазу какую-нибудь разбить? Ничего фатального, просто слегка похулиганить. Только для того, чтобы эта женщина поняла, что ты говоришь серьезно.

— Милочка, ты меня пугаешь. Ты действительно считаешь уместным планировать дебош в чужой квартире?

— Положим, я не для собственного удовольствия это планирую. Нам надо остановить эту щучку, пока она не привязала твоего тестя — твоего, повторяю, родного тестя, с которым ты столько лет душа в душу… не знаю, выпей, что ли, для храбрости? У меня аварийная фляжечка есть.

— Какое выпей, я же за рулем!

— Пустяки. Тебе просто необходимо принять тридцать граммов, по медицинским показаниям. Хотя лучше пятьдесят. Голова ведь болит, так?

— Болит…

— Во-от. И бледненький, и глаза покраснели — явно давление скачет. Давай вот, одним махом, как лекарство. И умница, и молодец! На, зажуй кофейными зернышками.

— Спасибо. Ох, ты знаешь, действительно немного легче стало. И ты права, надо эту аферистку поставить на место… я смогу. Вот прямо сейчас… а ты со мной поедешь?

— Андрюша, ты о чем? Может, мне тебя еще за руку держать, пока ты ее квартиру громить будешь? Нет, солнышко, здесь тебе придется самому поработать. И не откладывай. Давай я тебе еще капельку плесну — и за дело! Пойдем, пойдем! Ты где машину оставил?

«М-да, милая дамочка. — Сергей неторопливо следовал за Андреем и его пассией. — Как это она хорошо все распланировала — у Алейникова стрессовая ситуация, ему нужен рядом чуткий, понимающий человек, лучше старый друг или родственник, и, поскольку Виктор Петрович человек немолодой и нездоровый, этот чуткий родственник будет иметь все основания рассчитывать на хорошее наследство… а при некоторой ловкости и при жизни старика немного плюшек отгрести. И она, получается, тоже рассчитывает этими плюшками попользоваться? Вот только не похож Алейников на человека, который в благодарность за душевные беседы по вечерам откажется от своей доли банковских активов. Разве что совсем с ума сойдет. Хм, дочка его, кстати, уже в сумасшедшем доме. Интересное совпадение. А мог ли муж Марины, зная о неустойчивой психике жены, сам провернуть похищение собственной дочери? То-то он и такой спокойный сейчас: а чего волноваться, если он прекрасно знает, где девчонка находится и чем занимается? Может, купил ей путевку с восхождением на Эльбрус или конный тур по Алтаю —