Таур Керт опустил девушку на пол, сунул в руки мокрое платье.

- Сейчас воды из кухни принесу. И чтобы до лета не стирала на улице!

Натаскал ей тёплой воды в каменную чашу, где купались и стирали зимой.

- Оставишь здесь, я вынесу.

Она проводила его странным взглядом. Как будто не верила, что обошлось.

Варвар криво усмехнулся. День начался рано, и обещал быть даже лучше, чем он смел мечтать.

Надо было, конечно, выбросить это платье – так быстрее бы надела его подарок. Но мать отговорила.

- Это, может, последнее, что у неё от дома осталось, - сказала она. – Погоди, и до твоих дело дойдёт. Вон какие ладные купил!

Однако гритка, похоже, решила по-своему. Днём она примостилась у окна, выпросив у Сейлы иглу с ниткой, и принялась подшивать у высохшего платья второй рукав, безжалостно сорвав с него кружева.

«А ведь наденет!» - недовольно подумал варвар. Упрямство этой девчонки было не переломить. Ни к зелёному, ни к жемчужному платью, которые он так старательно для неё выбирал, даже не прикоснулась.

Мать только головой покачала, увидев гритку в знакомом наряде. Платье, правда, было чистым, но вовсе не таким нарядным, как раньше. Но аккуратно подшитым – этого не отнять, и глубокий вырез, который раньше притягивал взгляды мужчин, безжалостно схвачен так, что непонятно, как она вообще влезла в платье.

- На улицу только с плащом, - непререкаемо приказал варвар. – Нечего всей округе показывать эту красоту.

Гритка оскорблённо вздёрнула голову, а мать посмотрела укоризненно.

Она вообще сразу и безоговорочно встала на сторону девушки.

В дни, когда гритка ещё лежала, Таур Керт забрёл на кузню. Он хмуро перебирал клейма. Скоро пленница начнёт выходить, бывать в деревне, ездить с матушкой на рынок в город. Он не всегда будет дома, пройдут весенние шторма – и снова отправится в поход. Кто защитит девчонку? Со своей яркой красотой она способна свести с ума, варвар знал по себе. Будет метка – призадумаются. Суд карал строго тех, кто зарился за чужих рабов. Не будет – значит ничья, без защиты. У Таура Керта кровь вскипала, когда он думал, что могут сделать с гриткой любители дармового женского тела.

Мать зашла, когда варвар уже выковал крохотный листок клевера, приклепал ручку. Если выжечь тавро на шее, под волосами, никто и не увидит, а защита в случае чего будет.

Сейла, увидев тавро, ахнула:

- Сынок! Ты что задумал? Ты же своими руками её убьёшь! Мало, что тело её растоптал, теперь ещё душу хочешь?

- Молчи, ма! – разозлился варвар. – Думаешь, мне хочется её нежную кожу жечь? Только кто её защитит, когда я в поход уйду?

- Нельзя делать этого! – мать почти плакала. – Она тебе никогда не простит!

Простит – не простит, а из двух зол выбирают меньшее.

Напрасно мать, разволновавшаяся до слёз, говорила, что пленница не из простого рода будет, что в Гритах бежит кровь древних Аргритов, королей, посланных богами. Кто де посягает на свободу данных богами, совершает грех, который не отмолить.

Где они, те короли, как смогут защитить девчонку, когда она останется одна?

Таур Керт только зубы стиснул. Пока он за неё отвечает – должен уберечь от беды. Дождался, пока листок клевера остыл, и спрятал так, чтобы маленькая ростиком мать не достала.

Решил, что поставит клеймо, как только гритка окрепнет. Но в первый день, как та поднялась на ноги, пожалел. Девчонка возилась со своим платьем, и выглядела такой деловитой, что не хотелось её расстраивать.

Ничего, до завтра терпит.

Весь вечер он старался быть рядом, ловить желания пленницы. Какие там желания – только пить. Даже ела гритка по-прежнему мало и неохотно, хоть и исхудала так, что он боялся невзначай ночью ей что-нибудь сломать.

А когда наступила она, эта ночь, был особо бережным. Как мог, дал понять, как много она для него значит. Обласкал всю, с розовых маленьких пальчиков на ногах до тёплой макушки. Она дрожала, и отворачивалась, и жмурилась, пытаясь спрятаться от него в раковину, но варвар не дал. Это была их первая ночь, когда он не заглушил её природную стыдливость зельем. Потрудиться пришлось немало, зато когда она тихонько застонала, выгибаясь, и упёрлась слабыми руками в его плечи, он почувствовал себя таким гордым, словно в одиночку завоевал весь Реан.

В эту ночь он её больше не тронул, дал отдохнуть. Гритка, хоть и была напряжена и переживала, глупая, своё падение, скоро уснула, силёнок у неё было ещё немного. А Таур Керт лежал почти до самого утра, сторожа её сон, хмурился, глядя в темноту и думал о том, что завтра этому хрупкому счастью настанет конец.

Глава 10

Глава 10

Илис проснулась одна. Она уткнулась запылавшим лицом в подушку, вспомнив, чем закончилась сегодняшняя ночь. Стыдно было даже думать о том, что делал с ней варвар, но больше этих невероятно дерзких ласок её потрясла реакция собственного тела.

Сегодня ночью варвар доказал ей, что близость с ним может доставить ей острое, болезненное наслаждение.

Илис жалобно застонала, вспомнив, как билась в его руках и хваталась за плечи варвара, как будто надеясь удержаться на краю. Не удержалась…

Разрядка была столь острой, что на мгновение девушка забыла, кто она и где находится.

Впрочем, она быстро вспомнила, открыв глаза и увидев торжествующую улыбку варвара. Он добился того, чего хотел! Доказал Илис, что она ничем не отличается от простой крестьянской девки, млеющей от мужской ласки.

Боги, как стыдно!

Илис в сердцах стукнула кулаком по подушке, словно выбивая память о торжествующей улыбке мужчины.

Она вздрогнула, услышав, как открылась дверь и затаилась. Поднять пылающее лицо сейчас значило дать понять варвару, о чём она думала. Но это был не варвар.

- Госпожа, - робко позвал девичий голосок. – Я пришла заплести вас…

Илис сердито взглянула на вошедшую в спальню девушку. Она часто приносила ей еду и взвар, но никогда не прислуживала лично Илис. Впрочем, она ведь только вчера встала.

- Не сейчас, - ровно сказала Илис. – Я должна помыться.

- Я попрошу принести воду для купания, - торопливо кивнула девушка и чуть порозовела, взглянув на разворошённую постель.

- Иди! – в сердцах сказала Илис.

Одеваясь, она хмурилась. Что это – подарок от варвара за хорошее поведение? Разве ей положена служанка? Она ведь здесь вовсе не