«Я скоро вернусь, только не принимай их».

Он покосился на вскрытую упаковку холозепама и зачем-то кивнул головой. Вечером понедельника ему удалось выяснить, что Олег выжил, но все еще лежит в реанимации. В эту ночь он не видел снов.

Вторник встретил Андрея не по-осеннему солнечным утром. Последствия черепно-мозговой травмы свелись к неприятному, но терпимому гудению в голове. Однако это не имело для него значения. В комнате, за подернутым патиной пыли лакированным столом, уперев подбородок в ладонь, восседал Клотт.

– Доброе утро соня. Тебя даже вчерашний шторм не разбудил…

– О чем ты?

– Забей, это цитата. Потом вспомнишь, улыбнешься. Вижу, ты уже приходишь в себя. Это к лучшему – судя по всему, у нас осталось совсем немного времени до того, как эта сволочь явится за тобой.

– Уж теперь я в этом не сомневаюсь.

– Конечно, раньше пятницы гостей ждать не стоит, – увидев недоумение на лице Андрея, он пояснил, – заметил ты или нет, но все нападения происходили именно в этот день. Мерзавец оказался пунктуальным бюрократом. Впрочем, все это лирика. Пора браться за дело. Для начала необходимо выяснить, что же все-таки за телефончик достался тебе в наследство. Затем неплохо бы поискать какое-нибудь оружие, чтобы не попасть впросак, когда появится наш охотник. Есть, конечно, вероятность, что простыми средствами от него не избавиться. По крайней мере, лучше это сделать. Хотя бы для сохранения душевного равновесия.

– Скажешь тоже. Какое тут к чертям равновесие?

– Осторожно. Скорее всего, он этого и добивается. Первые две жертвы сами на себя руки накладывали. Только Олег, похоже, оказался крепким орешком. Так что сходи в душ, позавтракай, и только потом займись подготовкой, а я могу музыку бодрую включить, чтоб не скучно было.

– И то хлеб,– только после упоминания о завтраке Андрей осознал, что уже три дня толком ничего не ел. – Один только вопрос: ты ведь исчез из-за таблеток?

– Похоже, что да. Более того, у меня возникло стойкое ощущение, что я возвращаюсь в мрачный немой ад твоего бессознательного.

– Значит, ты все-таки галлюцинация, – разочарование сквозняком дышало из его голоса.

– Нет, братан, тут другое. Это не обычные какие-то таблетки. Жуткая дрянь, – он даже поморщился, используя гримасу отвращения Филина, – но с этим мы разберемся потом. Время, надеюсь, терпит.

Отвыкнув за свой контуженный уикенд от запаха пищи, Андрей пришел в восторг, как только его ноздрей коснулся аромат поджаренного на масле хлеба. В ушах вместо эха сотрясения теперь звучал рок-н-ролл, добытый из закромов памяти невидимым другом. На полупрозрачной черной тарелке в ожидании тостов томилась глазунья и две почти кремированные сосиски, а рядом в пузатой желтой чашке уже дымился кофе со сливками. Покончив с этой кучей аппетитнейших канцерогенов и с удовольствием сытого человека закурив, Андрей включил загадочный черный гаджет. Единственное, что он там обнаружил, был допотопный мессенджер. Зайдя в аккаунт под названием «Златоуст», он увидел в контакт-листе всего три псевдонима: Джек, Исповедник и Химик. Последний был в сети.

– Напиши ему.

– Что написать?

– Не знаю, может, йоу или ку? Если хочешь, могу отыскать в твоей памяти, как было принято здороваться в этом старье.

На экране высветилось: собеседник печатает… Затем появилось сообщение. «Сегодня VIP-комната в клубе «Грех» 7 часов вечера». Рядом с именем Химика загорелся значок «не в сети».

– Ну что же… Планы на вечер у нас уже появились.

– Предлагаешь пойти?

– Естественно. Но перед этим нужно бы раздобыть оружие. Мне кажется, настало время звонить дяде, – с этими словами он беззвучно постучал по экрану Андреева телефона.

Дядя Женя, собственно, не был ему родным дядей. Просто друг семьи и крестный отец Андрея и Кати. С ним были связаны почти все светлые детские воспоминания, когда вырванный из под отцовского гнета десятилетний мальчик почувствовал вкус простой и веселой жизни. Простым и веселым выглядел этот уже тогда седой, как лунь, крепкий и невысокий мужчина. Но простым он точно не был.

Когда-то давно они вместе с отцом служили на границе с Монголией, после чего отец ушел в тогда еще КГБ, а дядя Женя устроился на оружейный завод инструктором по стрелковому оружию. Потом грянули девяностые. Отец с его бульдожьей хваткой сумел сохранить и звание, и место, а дядю Женю сократили на заводе. Но этот непотопляемый оптимист нашел выход и из такой паскудной ситуации, каковые будто намеренно преследовали его всю жизнь, видимо, за жизнерадостный нрав. Сохранив теплые отношения с бывшими коллегами, он открыл небольшой магазинчик с винтовками.

Со временем судьба стала к нему благосклоннее, и к концу нулевых он уже возглавлял крупную фирму «Тырвинские ружья». В прошлом году бизнес достиг того состояния, при котором уже не требовал от дяди Жени даже контроля. Окончательно удостоверившись в правильности своих кадровых решений, он ушел на заслуженный отдых, сохранив за собой формальный статус генерального директора.

Но поскольку человек он был исключительно деятельный, на часть потом и кровью добытого капитала открыл вполне неплохую пивную, завсегдатаями которой стали все те же бесчисленные сослуживцы.

– Дядя Женя, здравствуйте.

– Привет, привет, крестничек, – даже через телефонную трубку было понятно, что он улыбается.

– Нам бы встретиться с вами.

– Если тебе срочно, то заезжай ко мне в «Дробь». Я сейчас здесь, жду, когда пиво привезут.

– Хорошо, я через минут двадцать буду.

– Давай, жду.

Заведение под украшенной вензелями вывеской «Дробь» располагалось в одноэтажном пристрое к дому печально известного архитектора Ионова. Такое расположение позволяло игнорировать общее правило – шуметь после 23.00, что делало пивную еще привлекательной для постоянных гостей. Дядя Женя знал их вкусы и пристрастия, как свои собственные, и многие из них он с удовольствием разделял. Весь интерьер и ассортимент был подобран с учетом тех самых вкусов и пристрастий. В его баре можно было даже курить, несмотря на общий для всех прямой запрет. По стенам висели подаренные ружья с благодарственными гравировками за безотказную службу, крепкие дубовые столы и стулья, дартс напротив входа. Хром десятка пивных кранов вдоль колоссальной стойки завершал нехитрое убранство.

Сам дядя Женя сверкал улыбкой из давно уже не своих зубов с той стороны вощеной стойки. Добрых полчаса они весело трепались о родных и работе, пока этот кипучий немолодой мужчина подключал новые пивные кеги.

– А барышню себе еще не завел?

– Да вроде как завел, – Андрей немного замялся, вспоминая все странности своих нынешних отношений, – только не все так просто.

– Ну, в твоем возрасте просто и не бывает. Тут не стоит волноваться. Скорее, даже наоборот. У меня вот с Танюшкой, в смысле, с Татьяной Федоровной, тоже поначалу страсти бурлили так, что мама не горюй. Удивляюсь, как мы оба живы тогда остались, а ведь времена-то поспокойнее нынешних были. Да и нравы вашим не чета, всяких феминизмов тогда еще не придумали… Так что нос не вешай, – он протянул широкую желтую ладонь и чувствительно хлопнул Андрея по плечу.