И тут мозг взорвался от страшного грохота, и наступила темнота….

Очнулся от боли — в голове, в теле, везде. Приоткрыл веки. Свет. Видимо, уже день. Перед лицом грязная, давно не мытая земля, кишащая букашками. Скучающий жук неодобрительно уставился, шевельнул иголками усов: «Валяются тут всякие поперёк дороги». Потом развернулся и неторопливо уполз.

Анри попытался приподняться. Глаза подслеповато щурились. Наконец встал, заваливаясь на левый бок, где плетью весела повреждённая рука. Несколько тел валялось вокруг. Живых не наблюдалось.

Опираясь на меч, как на трость, дотащился до домика. У дверей в смертельном объятии лежали два сцепившихся трупа. Они воткнули в горло друг друга кинжалы, и даже без осмотра было видно, что безнадёжно мертвы.

В хижине оказалось пусто. Костёр еще слабо тлел. С трудом стащил кольчугу. К счастью, глубоких ран не обнаружил. Корчась от боли, ощупал плечо. Снаружи всё цело, и лишь Богу известно, что внутри. Голова гудела. Чем же его так треснули?

Выпил воды. Почувствовал себя лучше. Похоже, для него всё обошлось, а ушибы заживут.

В течение часа он облазил окрестные камни, обнаружил восемь трупов. Пять своих и три чужих.

Уже возвращаясь, заметил следы крови, ведущие к скале. Сделал несколько шагов и увидел человека, вжавшегося в небольшую выемку. Его голова была запрокинута, глаза закрыты. Незнакомец застывшими руками сжимал перед грудью кожаный мешок.

Сердце Анри заколотилось. Он понял, что чувствует себя совсем неплохо, во всяком случае, по сравнению с лежавшим перед ним. Уверенно воткнул меч в шею неподвижного тела. Бережёного Бог бережёт. Кровь не брызнула, лишь окрасила кончик меча. Значит, тот уже давно мёртв.

Мешок!

Анри слышал о несметных богатствах катаров, только притворявшихся бедными. Наверняка лазутчики спустились с отвесной скалы, чтобы спрятать золото.

Сердце бешено колотилось. Теперь он ликовал. Господь отдаёт ему в руки неслыханное богатство, и свидетелей нет. Даже пары слитков хватит, чтобы немерено разбогатеть. Он потянул сверток из рук мертвеца. Тот оказался неожиданно лёгким.

Конечно, зачем тащить тяжёлый металл, там наверняка брильянты и рубины.

Узел не поддавался, разрезал кинжалом и высыпал содержимое. Сразу вывалилась бронзовая фляга. Потом упало несколько плотно перевязанных свитков.

И всё?

Анри обшарил пустой мешок.

Ничего!

Он развернул один из свитков. Чёрт его знает. Письмена какие-то.

Разочарование было ужасным. Вновь болью отозвалась голова, заломило плечо.

Что мы делаем в горе? Пьём вино.

А когда рады? Тоже пьём.

Но сейчас был явно первый случай.

Он отвернул плотную крышку медной фляги, запрокинул голову и сделал глубокий глоток. И тут же сплюнул. В рот попала какая-то гадость, то ли пыль, то ли песок, то ли пепел. От мысли, что он съел чей-то прах, пришла тошнота. В горле щипало, язык зудел. Анри побрёл к хижине, разыскал бутыль с водой и долго глотал, пытаясь смыть гадкий вкус во рту.

Вдруг почувствовал, что боль ушла, будто смытая питьём. Тело стало лёгким, Анри помахал руками, как крыльями, но, к удивлению, не взлетел. Мысли исчезли. Звенящая пустота в голове наполнилась музыкой, где-то рядом оглушительно громко играли на лютне. Стены хибары растаяли, он оказался в сияющем дворце. Ослепительный пол блистал ярче жемчуга. Розовые колонны прятались в вышине. Молочные облака клубились вокруг. Вместо солнечных лучей воздух пронизывали нити серебра, и, возможно, звук исходил от них. Цветочный запах дурманил. Вдруг прямо перед ним появилась женщина невероятной красоты; золотые волосы короной окружали голову, белоснежные одеяния окутывали тело.

Анри слышал про таинственную Белую даму. Но сейчас не испугался, не предположил, что смертный час пробил, потому что не мог размышлять. Сознание лишь фиксировало окружающее, не выдавая никаких эмоций. И наверное, это было хорошо, поскольку вслед за «дамой» из облака вышла страшная чёрная тварь со звериной головой, огненными глазами, острыми клыками, торчащими из пасти. Демон приветливо помахал мохнатой лапой с огромными, похожими на ножи, когтями.

«Это сам сатана!» — сообразил Анри. Он чувствовал, как мозги со скрипом начинают работать. Попытался поднять меч, но тяжесть навалилась на тело. Хотел перекреститься, руки не слушались. Тягучая липкая слюна текла в уголках губ, не было сил стереть её. Пот заливал глаза. В ушах грохотала неотвязная лютня. Но теперь к ней добавилось множество звуков: рокот ручья, писк миллионов москитов, шорох потревоженной ветром листвы. Он бы, наверное, упал, если бы не потусторонняя пара. Они подхватили под руки и не дали свалиться.

— Держись, — сказала Белая дама. — Мужественный рыцарь следует за судьбой, превозмогая боль от ран.

— Иди, — прорычал демон. — Возьми эту суму и следуй за нами.

Анри нащупал кинжал, но враг легко перехватил движение.

— Без глупостей, — прорычала тварь. — Ты не сможешь меня убить. Делай что говорят!

Сияющий дворец растаял, оставив лишь жутких пришельцев. Под ногами вновь ощущались коварные камни горной тропы. Лёгкость в теле исчезла, на смену пришла гадкая слабость. Анри чувствовал себя совсем плохо. Невесомый катарский мешок казался набитым железом. Он с трудом сделал первый шаг. Затем следующий. Показалось, что давящая тело тяжесть стала меньше.

Он не знал, сколько времени шёл — минуту или вечность.

Порой слышал разговор, который вели между собой странные попутчики. Почти ничего не понимал. Слова казались незнакомыми. Белая дама называла своего страшного друга Асмодеем. Они обсуждали правила какой-то игры, а может быть, сражения. Иногда они спорили неизвестно над чем. Иногда смеялись непонятно чему.

Мозг Анри погружали то в ледяную воду, то в кипяток. Когда бросало в жар, едкий пот стекал со лба в глаза. Он не успевал вытереть, как холод пронизывал насквозь. Лихорадочная дрожь озноба трепала леденеющее тело. Дыхание делалось прерывистым, и надо было схватить хоть немного воздуха в пересохшую гортань.

Грохот в ушах сменялся нежной музыкой, переходящей в мерзкий скрежет. Мир вокруг закрыли колеблющиеся покрывала. Сквозь прорехи он видел холмы и леса, солнечный день или ночную тьму. Ощущал то лёгкость, то смертельную усталость, то воодушевление, то панику. Иногда всемогущество, затем ничтожность, губительную слабость и сразу великую силу. Толкни гору, и она упадёт. Только проверять свою мощь и пихать клыкастого спутника не хотелось.

Анри пришла в голову мысль, довольно складно объясняющая ситуацию: его убили в ночном бою, и вокруг лишь картина потустороннего мира.

В человеческом разуме есть спасительный механизм, который отбрасывает все, что человек не может постигнуть. Мозг лишь фиксировал события, оставив анализ до лучших времён.

Краем сознания он отмечал, что где-то в недрах его существа просыпались новые чувства. Он увидел, что у гор есть форма, а у окружающего пейзажа — цвет. Он никогда не подозревал, что краски неба имеют столько оттенков. И тени не черные, а фиолетовые, синие, темно-бордовые. Он поразился звуку, исходящему из окружающего мира, и понял, что это музыка, с которой не сравнятся жалкие песни бывших друзей-трубадуров.

На рассвете он осознал красоту гаснущих звезд на седеющем небе, а затем впервые испытал восторг от расцветающего дня. И в какой-то момент