Шрифт:
Закладка:
Михаил Ширвиндт, «Мемуары двоечника»
А.Ш.: Когда Андрюша Миронов снимался в Ленинграде, он всегда селился в «Астории». Если его спрашивали, где он живёт, он говорил: «Я остановился в “Астории”». А у него там под крышей, у лестницы, как у Хлестакова, была клетушечка с маленьким диванчиком. Но этого никто не знал.
Н.Б.: В одну из поездок в Ленинград, прогуляв всю ночь, мы под утро вернулись в этот номер Андрея под крышей «Астории». Там стоял вельветовый диван, на котором все мы разместиться не могли. Поэтому сняли с него спинку, положили её на пол и легли спать. С нами тогда ещё была Светлана Светличная, снимавшаяся с Андрюшей в советско-венгерском фильме «Держись за облака». Когда через пару часов мы встали, то обнаружили, что на лице Светличной отпечатался вельвет дивана: через всё лицо проходили глубокие бороздки, которые держались потом ещё очень долго. Завтракать мы поехали в гостиницу «Европейская». Там за столиками сидели иностранцы, пили кофе и ели булочки с джемом. А мы были ужасно голодными. Когда нам повезли полную тележку еды, иностранцы, поперхнувшись булочками, встали посмотреть, кто это сколько заказал. Потом мы навестили Андрюшиного дедушку Семёна. Он спросил, в каком отеле мы остановились. Вспомнив, как мы спали вповалку на полу, мы долго смеялись над этим «остановились».
А.Ш.: В Мишином «Гараже» мы с Ваней Ургантом рассказывали историю, как наша компания ходила в Ленинграде к его бабушке, которую мы решили «пугануть».
Видеорегистратор
YouTube-«Гараж-2024»
Иван Ургант: За что будем пить, Александр Анатольевич?
Александр Ширвиндт: За нерушимость…
Игорь Золотовицкий: За нерушимость наших гаражей!
И.У.: Абсолютно правильно. Обратите внимание, сколько потрясающих артефактов в гараже. А ведь где-то без этих деталей продолжают ездить автомобили… Когда первый раз Мишка при вас выпил?
А.Ш.: Он начал пить в утробе матери – вместе с ней и твоими ближайшими родственниками.
Михаил Ширвиндт: Расскажите уже историю про родственницу.
И.У.: Какую историю? Великую? Мы были соведущими несколько раз. С тобой, Миша, мы, к счастью, ничего не вели, и это продлило мою карьеру ещё хотя бы на сколько-то. С Игорем мы вели юбилей Олега Павловича Табакова, а с Александром Анатольевичем – юбилей Марка Анатольевича Захарова. Там я эту историю рассказывал, поскольку она, единственная, связывала меня, Ширвиндта и Захарова. Давайте так: сначала рассказываю я, а потом Александр Анатольевич рассказывает, как было. Это легенда, на которой зиждется всё в нашей семье.
А.Ш.: Тебе было…
И.У.: Меня не было! История начинается с того, что меня на Земле не было. Город Ленинград. Бабушка, Нина Ургант, замужем за Кириллом Ласкари, братом по отцу Андрея Миронова. 4 или 5 утра. Звонок в дверь. Кирилл Ласкари как мужчина в доме, наследник Менакера и вообще – из артистической семьи, говорит: «Нина, пойди открой, мы не знаем, кто это». Бабушка – из маленького городка Даугавпилс, ей не привыкать открывать дверь незнакомым людям, она была в оккупации. На пороге стоят… Тут фамилии разнились: Ширвиндт (вы назывались первым – видимо, стояли ближе к двери), Миронов, Захаров, Гердт. Кто был пятый?
А.Ш.: Четвертого-то не было – Зямы Гердта.
И.У.: Окей. Они стоят. А бабушка – замечательная актриса. Эти руки играли на гитаре в фильме «Белорусский вокзал». Она показывала: «И стоят они вот так». Описывая эту ситуацию, бабушка употребляла два слова: «прикрыли» (первое слово) «хозяйство» (второе). Стоят голые люди. Довольно популярные. С испуганными глазами…
А.Ш.: С испуганным хозяйством.
И.У.: Судя по тому, что у некоторых даже в одной руке всё помещалось, видимо, был испуг. «Нина, – говорят, – случилась страшная история: нас ограбили и раздели догола во дворе. Мы извиняемся. Никогда в жизни мы не стали бы беспокоить вас. Можно мы зайдём на одну секунду? Пусть Кира даст нам какую-то одежду, и мы просто дождёмся такси…»
А.Ш.: И посылок.
И.У.: Да, «…посылок и переводов». Бабушка сказала: «Ну конечно!» Я внимательно смотрел хронику тех лет. Редко ведь раздевали мужчин такого возраста в Ленинграде?
А.Ш.: Одевали тоже редко.
И.У.: Естественно, всех завели в квартиру. А теперь рассказывайте вы.
А.Ш.: Всё было не так! Ванька знает по слухам. Ниночка – потрясающая актриса. И как у неё было уютно и вкусно! Она ничему не удивлялась. Вот что нас поразило и выбило из колеи. Когда мы, дрожащие, с хозяйствами не первой свежести, стояли в дверях её квартиры, то думали, что будет обморок, а она сказала: «Ну и что?» Мы ответили: «Вообще ничего. В буквальном смысле ничего».
И.У.: Вы расскажите, кстати, как вас ограбили.
А.Ш.: Когда мы пошли поздравлять Ниночку с чем-нибудь в 4 утра, мы решили, что просто входить в штатском глупо. И в страшном подъезде, который пах бог знает чем, только не революцией…
И.У.: …там пахло тем, чем пи́сали герои революции…
А.Ш.: …мы разделись догола, засунули неприхотливые наши трусики за ржавые батареи и поднялись на третий этаж. Идея пришла в голову не мне, а Марку Анатольевичу Захарову, потому что он режиссёр, а мы исполнители.
И.У.: «Обыкновенное чудо» – мы могли бы назвать эту сценку. Сколько вы думали, прежде чем согласиться на это режиссёрское предложение Марка Анатольевича?
А.Ш.: Готовилось долго. Наверное, месяца три… Нас прогнали. Сказали: «Идите, может, там ещё что-то осталось за батареями». Но за батареями ничего не было! И мы, голые, выгнанные народной артисткой под подозрительные взгляды Ласкари, остались в колыбели революции…
И.У.: А в колыбели только голыми и нужно находиться. Но я хочу сказать о другом. Вы практически повторили начало великой сцены фильма Андрея Смирнова «Белорусский вокзал»: когда среди ночи приходят однополчане и
