– Привет сынок. – Она расцеловала Рири, а потом подошла ко мне и коротко чмокнула в щеку. – А где твоя девушка?

– В ванной. Почему ты пришла так рано? Договаривались же на вечер.

– Ох, ma cher, я решила провести побольше времени с вами. – На этих словах мама отвела взгляд, словно что-то недоговаривала. – Хочу познакомиться с очаровательной девушкой, которая сумела растопить лед в твоем сердце.

– Ой, maman, только давай без розовых соплей. Ты сменила имидж?

Я взял миску с тертым сыром и высыпал его на омлет, который тихо шипел на раскаленной сковороде и раздувался бугристым облачком.

– Рада, что ты заметил. – Мама сняла плащ и шарфик и кокетливо поправила идеально прямые шелковистые пряди. – Мне идет?

Я окинул ее придирчивым взглядом. Мне не хотелось этого признавать, но ей в самом деле шла новая прическа. Хотя мне стало тоскливо от того, что она отрезала длинные кудри, в которые я так любил зарываться пальцами, еще когда был совсем сопляком.

– Да, мам, очень идет.

От моих слов мама просияла.

Я редко делал ей комплименты. Редко звонил. Редко разговаривал с ней по душам.

Хотя когда-то мы были довольно близки. Все изменилось, когда она вышла замуж за Саймона, отца Рири.

Стоило мне только вспомнить отчима, как злость забурлила внутри меня кипящей смолой и подкатила к горлу. Я никогда не пытался подавить в себе это чувство, потому что оно маскировало другое – более сильное и отравляющее.

Страх.

Я машинально спустил закатанные рукава толстовки, скрывая татуировки. Словно кто-то мог заметить, обо всем догадаться и начать жалеть мне. Мне не нужна была ничья жалость.

Болезненные воспоминания оборвали тихие шаги, доносящиеся со стороны коридора.

– Зак, я намочила свою запасную футболку, – даже не спрашивай как. Ты не против, что я взяла твою?

На кухню впорхнула Тина в моей черной футболке, которая доходила ей до середины бедра и почти полностью скрывала короткие белые шорты. На ней были белые носки с голубыми сердечками, а волосы она оставила распущенными – они влажными прядями струились до самой талии.

Заметив мою маму, Тина моментально смутилась. Я снял сковородку с готовым омлетом с плиты, переставил ее на заранее подготовленную деревянную доску и подошел к Тине.

– Мама, знакомься, это моя девушка, Тина Денвер. – Обняв за талию, я притянул ее ближе к себе. От нее исходил запах мяты, и одна только мысль о том, что она мыла голову моим шампунем, пробуждала во мне странный трепет.

– Мисс Калиф, я так рада с вами познакомиться. – Тина вежливо улыбнулась и протянула ладонь маме, которая уже успела подойти к нам.

– Брось, дорогая, можешь звать меня Зафира. – Мама обняла Тину и звонко поцеловала в щеку. – Боже, ну до чего ты хорошенькая. – Она ощупала ее плечи, чем смутила Тину. – Так, сейчас мы сядем за стол, и вы мне все-все расскажете о своей истории любви.

Я стиснул зубы от раздражения.

– Calme-toi, maman[22], – сказал я маме, а потом крепче обнял краснеющую Тину и повел к столу.

– Je suis juste curieuse, fils[23]. – Мама театрально взмахнула руками. – Тина, прошу, не сердись, я просто очень рада с тобой познакомиться.

– Все хорошо, мисс Калиф… то есть Зафира. – Тина вымученно улыбнулась. – Давайте я помогу накрыть на стол.

Когда мама ушла переодеваться и мыть руки, Тина с Рири начали расставлять тарелки и столовые приборы, а я – нарезать хлеб и свежие овощи. Потом мы все вместе сели за стол и принялись за завтрак.

– Расскажи о себе, Тина. – Мама взяла столовый нож и начала разрезать омлет, забавно оттопырив мизинец.

От этого зрелища мне стало смешно. Она никогда раньше не использовала нож для яичницы и обычно орудовала только вилкой, но сейчас, при Тине, которая была олицетворением утонченности, пыталась строить из себя утонченную аристократку.

– Я учусь на третьем курсе, изучаю историю искусства, хожу в театральный кружок, работаю в библиотеке, люблю бег, танцы и животных, – выпалила Тина и застенчиво улыбнулась.

– А как вы с Закари познакомились? Вы кажетесь такими разными.

Мама перевела взгляд с Тины, которая даже в моей старой растянутой футболке с логотипом группы Led Zeppelin выглядела как принцесса Монако, на мои татуировки и неодобрительно покачала головой. Она до сих пор не могла простить мне то, что я сотворил с собственным телом. Но она даже не подозревала о том, что в этом я винил ее и тоже не мог простить.

– Моя соседка по общежитию начала встречаться с его соседом, вот мы и познакомились благодаря им. Сначала просто дружили, а теперь вот… – Тина посмотрела на меня, вопросительно приподняв бровь, будто ожидала от меня поцелуя или объятий, но я лишь подмигнул ей и слегка улыбнулся.

Мама знала, что я не люблю проявлять чувства на людях, и если бы я полез к Тине с нежностями, то заподозрила бы неладное.

– Дружили? – скептически переспросила мама, медленно пережевывая. – Мой сын такой затворник, что порой кажется, он вообще ни с кем не общается.

За столом повисла неловкая пауза. Рири с обидой посмотрела на маму, будто та нанесла ей личное оскорбление, а я лишь крепче сжал вилку и, нахмурившись, опустил взгляд на тарелку с едва тронутым омлетом.

– Это не так, – прохладным тоном ответила Тина, нарушив неловкую тишину. – Да, Зак не общается со всеми подряд, но те, с кем он дружит, очень любят его и дорожат им.

Я чуть не подавился едой. Это она о ком? О Рэйдене и Айви или о себе?

В груди закопошилось желание, чтобы она имела в виду себя.

– Я рада, что у моего сына есть верные друзья и такая прекрасная девушка.

Мама, казалось, говорила абсолютно искренне.

Остаток завтрака она продолжала болтать с Тиной. Та, нужно отдать ей должное, вела себя довольно непринужденно и сумела завоевать симпатию и Рири, и моей матери. Я почти не разговаривал, что было обычным явлением, поэтому меня никто не трогал.

Я уже хотел порадоваться, что все прошло гладко и мы с Тиной через часок-другой вернемся в кампус, но, после того как Рири ушла к подружке, живущей этажом выше, мои планы обернулись крахом.

– Ребята, – произнесла мама, когда усадила нас на диван, а сама устроилась в кресле напротив. – Понимаю, эта тема очень неловкая, но я, как мать Закари, должна призвать вас к осторожности.

Я переглянулся с удивленной Тиной и с подозрением посмотрел на маму.

– Ты о чем?

– О сексе, конечно. Надеюсь, вы серьезно к этому относитесь