Шрифт:
Закладка:
Иногда Люция завидовала (в чём никогда не признается): ей тоже хотелось хвостик, длинный, с кисточкой на конце, как у Далеона. Мерзавцу достался на редкость симпатичный экземпляр. Его можно использовать точно хлыст!
Плохо, что все эмоции с ним — как на ладони.
— Ты была великолепна, — меж тем доверительным шёпотом сообщил Орфей. — Я впечатлён больше, чем всегда. А какой финал!
Люц заметила, как дёрнулось острое ухо Шестого. Химер специально его бесит?
— Бой был не честным, но прошу, не обижайся. Нам тоже иногда хочется быть лучшими, а с тобой это… м-м трудно. Но ты заслужила награду за свою блистательную победу.
Девушка недоумённо приподняла бровь, придворные тоже вопросительно взглянули на него. А в следующий миг Орфей обхватил её лицо ладонями и стремительно поцеловал. Жарко, уверенно, остро. Раздвинул её губы своими, выпил дыхание.
Она не успела ни распробовать, ни ответить, ни оттолкнуть, а Орфей уже отпрянул. Но не отпустил: гладил пальцами горящие щёки и нагло глядел в глаза своими смеющимися, бесстыжими, зелёными глазищами.
Люции оставалось лишь растерянно и возмущённо хватать ртом воздух и не находить слов. Судя по звенящей тишине в гримёрке, винтики в мозгах заклинило не у неё одной.
Наглец заговорщицки подмигнул.
— Ты очень вкусная.
И потянулся за добавкой. Но не тут-то было!
Люция ловко извернулась и выскользнула из его объятий. Отступила, поглядела на него как на сумасшедшего, заметила изумлённо-притихших придворных, столкнулась с угрюмым взглядом Далеона и отчего-то смутилась.
Поправила волосы в неосознанном жесте и тут же одернула руку.
— Пойду я, лучше. — Зачем-то отчиталась и быстро покинула комнатку.
Глава 5. В лабиринте
Торжество в Рубиновой Зале Люция покинула спешно. Поприветствовала императорскую чету, перекусила и смылась под первые музыкальные аккорды.
Она не любила балы, сутолоку, высокомерных лэров и их презрительные, а то и откровенные, взгляды; плюс к тому ужасно вымоталась за день и, стыдно признать, избегала Двор Мечей.
Глупо и по-детски — знает. И ничего с собой поделать не может.
Стыдно. Стыыыдно! Это дурацкое чувство ещё знакомо ей. Ещё не выгорело в тлетворном окружении терринов-охальников.
Как ей вести себя теперь, после выходки Орфея? Как расценивать её? Это шутка, очередная попытка поглумиться или?.. Что «или» Люц даже додумать себе не позволила.
— Нет никаких «или» и быть не может, — шикнула она и захлопнула дверь в спальню.
Но что теперь будет? К чему готовиться?
Неизвестность нервировала, толкала грызть кутикулы. Дурная привычка.
Надо остановиться, переварить и спокойно подумать.
Люция скинула опостылевшее платье с ужасно узким корсетом, больно передавившим грудь, вынула шпильки из волос и погрузилась в горячую ароматическую воду в огромном деревянном корыте. Спасибо Изабель за своевременную заботу.
Блаженный стон сорвался с губ, мышцы расслабились, ранки приятно защипало. Девушка жадно втянула носом любимые запахи луговых трав и ещё каких-то целебных сборов и откинулась на полотенце, перекинутое через бортик.
Ночь за широким окном уже раскинула по небу свои тёмные крылья и нависла над Полярисом хищной, выжидающей птицей.
Ночь — опасное время, особенно за пределами крепостных стен. Но и в замке нельзя быть абсолютно уверенным в своей сохранности. Ибо всё чёрное и грязное, что есть в терринах, высвобождается под покровом тьмы. Жажда крови, страха, насилия и чувственных удовольствий.
Они напиваются зачарованных вин и пускаются в разгул да оргии.
Ещё и по этой причине она так стремительно покинула бал.
Люция привыкла к борьбе, но иногда и ей хочется покоя.
Она взяла с тумбочки жёсткую мочалку, хорошенько намылила пахучим мылом и принялась усердно натирать тело, особенно ступни и подмышки.
Это от терринов в любой непонятной ситуации будет пахнуть цветами, орехами, травами, да даже мхом! А от Люции, если она не помоется, будет нести потом.
И приходиться мыться каждый вечер, а то и по два раза на дню, чтобы не вызывать новую волну насмешек.
Люция резко дернула мочалкой по руке и случайно рванула браслет. Бусины угрожающе стукнулись, и сердце ухнуло в пятки. Люц перепугалась, что порвала нитку, но — слава Предкам! — нет.
Аккуратно сняла сапфировый шедевр и переложила на тумбочку.
Пусть она ненавидела Магнуса и мечтала убить — подарок приняла. Он слишком полезен, необходим! для выживания в кругу терринов.
Раньше, когда Люция только появилась в замке, у неё, как и у всех слуг, был кулон с крохотным сапфиром на кожаном шнурке. Им всем выдавали такой, дабы уберечь от вредоносных чар не добрых гостей и уменьшить количество покушений на Ванитаса с семейкой.
Поскольку дружба у Далеона с Люцией с первой минуты не заладилась — принц с друзьями всячески издевались над ней.
Однажды в сомнительных «догонялках» (где Люция играла роль дичи, а шестой с шайкой стреляли в неё ветками из самодельных луков), она споткнулась и упала, а из-под ворота платья вывалился кулон.
Далеон заметил это — ибо именно его стрела метко подбила лодыжку девчонки, он настиг её первым — и сорвал защитный амулет.
Для Люции история кончилась ужасно. Хлыщ заставил её бегать за ними на четвереньках по всему замку с подвываниями и лаем. Свите было весело и хорошо, Люц — гадко до слез и больно.
Конечно, взрослые пожурили шестого за такой выверт и даже лишили сладкого на месяц. Но Люция почти столько же выводила синяки и царапины с коленей и ладоней. И совсем не чувствовала удовлетворения от его наказания.
Далеон ещё долго зубоскалил, завидев её, и парадировал собачий вой.
С тех пор Люция осторожно относилась к защите от чар. И периодически меняла расположение амулета на теле.
Люц намылила волосы и опустилась в воду с головой. Тишина и глубина не успокаивали, скорее тревожили, напоминая о прошлом. Девушка быстро смыла пену, расчесала шевелюру пальцами и вынырнула.
В полумрачной комнате стояла сонливая тишина, трещали поленья в камине, горели свечи в канделябрах, и густой запах масел и воска окутывал её. Она любила этот запах. И тепло, что дарил огонь.
Её разморило. Приятная нега поселилась в теле, веки потяжелели. Люция привались к бортику корыта и не стала противиться сладкой дреме.
Не знала, сколько так пролежала, когда сонная дымка развелась в миг.
Ледяные пальцы сжали плечи, жаркий шёпот обжег ухо:
— Отдыхаешь, дикарка?
Люция вздрогнула и метнулась к четкам на тумбочке, но звучное: «Sathe!» — настигло её раньше.
