кротовьи норы, лабиринты и не думали кончаться. С каждым шагом безвыходность положения казалась всё более очевидной: их затаскивали в тёмные глубины подземелья, как паук-птицеед затаскивает в нору парализованную ядом добычу.

Спустя несколько минут верзила уткнулся лбом в закрытую металлическую дверь. Все четверо оказались в тупике, в конце широкого бетонного коридора. Давид прикрыл заслезившиеся от вони глаза: по всему тоннелю валялись десятки разорванных на куски тел. Трупы возвышались над гладью кровавых луж, словно плавающие поодиночке льдины. Отпустив ноги узников, Луций за шкирку снял с плеча врача и стал дуть ему в лицо. Русые волосы паренька задёргались, как полевой ковыль под порывами ветра. Тот медленно поднял веки, будто просыпаясь после сна: не хватало только сладко потянуться. Поначалу он явно не догонял, где он и что с ним происходит. Потом заметил здоровяка, а затем и пол, усеянный обезображенными телами. Совершенно бледное лицо его позеленело, а на лбу выступили бусинки пота.

- Господи, ч-что?.. Что вам надо? – плаксиво запричитал медик. - Отпустите... Боже милостивый, отпустите!.. Я помогу. Помогу, обещаю! Сделаю всё, что скажете, только не убивайте, п-прош... про... п...

Дрожащий голос сорвался, и врача вырвало. Давид невольно поморщился, но не от отвращения ко всему происходящему: к горлу горьким комком подступило сочувствие. Он постарался отогнать мысли о том, как бы он поступил на месте доктора, ибо идей просто-напросто не возникало. Здоровяк безразлично посмотрел на заложника и оскалил кривые, с жёлтым налётом, зубы:

- Луцию нужно поймать одного человечка. Дверь откроешь - больно не будет.

- Я... я не смогу её открыть... я обычный терапевт... Доступ есть только у заведующего. Клянусь!.. Н-не убивайте, у меня… у меня две дочери… они... они ещё совсем маленькие...

Луций нырнул пальцами в нагрудный карман. Послышался знакомый металлический лязг; в широкой ладони блеснули плоскогубцы. Перехватив несчастного за запястье, Луций нащупал его мизинец. Щёлк - бетонный тоннель наполнился хрустом перекушенной фаланги. Доктор закричал и начал дёргаться в истерическом припадке, как пойманный на крючок тунец. Здоровяк защёлкал пассатижами: он походил на умственно отсталого ребенка, впервые увидевшего автоматическую ручку.

- У тебя осталось девять попыток.

- Хорошо... хорошо... - закивал доктор, жалобно поскуливая. - Я… я всё сделаю, только не надо делать больно... не надо, умоляю.

Громила разжал кулак, и доктор тяжело упал на пол. Взвизгнув, прям как поросёнок, он подполз к двери и принялся стучать пальцами по сенсорной панели. Безжизненный голос, звучащий из динамика над дверью, потеснил гнетущую тишину мрачного подземелья:

- Автономная система «Союз-44». Пожалуйста, предоставьте голос для анализа.

- Открывайся... ну, давай же... - взмолился медик. Под белым халатом, в районе пятой точки, проступило влажное пятно; из штанины потекла жёлтая жидкость. Лампочка над дверью заискрилась оранжевыми спектрами. Луций не шевелился, лишь пялился на доктора и дышал, как паровоз. Мариус покосился на затёкшую стопу - следы от крепкой хватки наверняка останутся надолго. В данный момент в его голове разрешалась другая дилемма: ежели врач не сумеет открыть дверь, то им хана. Как только до гиганта дойдёт, что пути дальше нет, а испачкавшийся в своём же дерьме терапевт бесполезен, он покромсает его на куски, а затем наступит и их очередь «умолять» Сезам отвориться. Это значит, что надо срочно сматываться. Давид посмотрел на Коджо. Впервые с момента пробуждения на его лице засияла улыбка: сосед пришёл в чувство. Поймав на себе взгляд Давида, Коджо показал ему большой палец. «Отлично, старик. Значит, ты всё-таки со мной. И как я мог в тебе сомневаться» - Мариус начал переминать ногами, готовясь к спасительному рывку. Тишину вновь прервал электронный голос:

- Несовпадение цифровой карты. Повторите запрос.

- Как же всё это бесполезно... - нашептывал доктор, раз за разом проводя карточкой вдоль сенсорной панели. – Господи, да услышь же меня... Грёбаная охрана! Кто-нибудь, отзовитесь!..

- Повторное несовпадение. Активация защитной системы.

Доктор уткнулся лбом в стену и заплакал навзрыд. Нарастающее шипение зазвучало не иначе как угрожающе. Над дверью с металлическим щелчком открылись ставни; из шестиугольного разъёма выглянул пулемётный пламегаситель.

- Давид, турель! Валим!

От неожиданного вопля сокамерника Мариус замешкался. Вскочив на ноги, Коджо устремился в противоположный конец коридора, к повороту. Для Давида же эти миллисекунды пошли невероятно медленно, как полёт мяча при повторном показе. Осознав безуспешность своей задумки, Луций взревел, словно угодивший в капкан медведь, и обрушил кулак на макушку несчастного врача: тот куклой рухнул на бок. Мариус попытался подняться и даже ногтями вцепился в пол, но кеды скользили по полированному бетону, разве что размазывая кровь. Смятение росло с каждым щелчком турельных шестерней - циньк, циньк, циньк. Цокот механического палача, что вот-вот приведёт смертельный приговор «Союза» в исполнение. Обернувшись, Давид увидел мелькающие подошвы Коджо. Вот же он, шанс удрать. «Или я сейчас встану, или сдохну!» - хотел припугнуть самого себя Мариус, но язык намертво прилип к нёбу. Сознание наполнилось чувством беспомощности, а шею сдавила петля паники. Колени онемели, предательски отказываясь разгибаться. Турель выползала из отверстия в потолке не торопясь. Вот показался поблёскивающий под тусклыми лампами ствол, следом высунулся лазерный целеуказатель, за ним кожух патронной ленты. На полу замелькала красная точка, и только тогда к спасению Давида подключился инстинкт самосохранения: «Хватит тупить, патлатая рожа! Упор лёжа принял, вскочил и за угол бегом марш!» Луций поднял доктора над головой с легкостью штангиста, поднимающего пустой гриф. Издав боевой клич, он с силой метнул труп в Давида. Мариус едва успел пригнуться: тело пролетело в паре сантиметров от макушки. Вдоволь покрасовавшись, турель вылезла из ниши и с ходу начала стрелять в Луция, выпуская из его спины фонтаны крови. В воздухе повеяло смертью. Рёв гиганта стал ещё громче и страшнее.

- Мариус! Беги, мать твою! – кричал Коджо, махая из-за угла.

Необходимо действовать, но ноги… ноги не слушались, чёрт бы их подрал! «Я не успею. Не успею добежать до проклятого поворота. Турель нашпигует меня свинцом. Изрешетит к чертям, как и Луция. Никакой пощады от бездушной машины. Думай, кореш. Напряги извилины. Ты прошёл войну и не умер. Ты убивал, воровал и взрывал, но не умер. Ещё рано выходить из игры. Чёрта с два».

Решение пришло в голову мгновенно, словно озарение. Мариус собрал волю в кулак. Оттолкнулся от пола и встал, будто младенец, впервые поднявшийся на ноги. На секунду его лицо исказилось улыбкой, напоминающей разве что клоунскую гримасу. Согнувшись подобно Дискоболу Мирона, он рванул навстречу турели. Широкие