большей части приписаны Раверти. Обе эти постройки были, увы, разрушены в середине XIX в., когда дворец принадлежал знаменитой балерине Тальони. Мастерская Бона, очевидно, была ответственна за четырехсветное окно внутри портика на набережной, одиночные окна с балконами на фасаде, а также карниз и венчающие его пинакли.

Одним из самых замечательных откровений документов является рассказ о расписном декоре фасада, который был поручен французскому художнику Дзуану ди Франца. Здесь венецианский вкус к полихромному декору был доведен почти до вульгарной крайности. Шары парапета, наличники оконных карнизов, листва и львы на угловых капителях, лепнина вокруг круглых рельефов из цветного мрамора были позолочены настоящим сусальным золотом, а синие и золотые гербы на капителях и большом щите были не только позолочены, но и окрашены двумя слоями тончайшего ультрамарина. Использование таких дорогих материалов во влажной, соленой атмосфере Венеции было до абсурда экстравагантным жестом, который не мог не произвести впечатления, пока сохранялась отделка. Название Ка-д’Оро буквально означает «Золотой дом». В то же время большая часть истрийского камня была обработана белым свинцом и маслом, чтобы создать эффект мраморных прожилок, а красный веронский мрамор был смазан маслом и покрыт лаком, чтобы подчеркнуть его цвет. Рёскин, писавший до обнаружения сметы, не знал, что дворец когда-то был так богато расписан, но он был поражен его великолепием и сильно огорчен варварскими переделками Тальони:

Когда я в последний раз был в Венеции, я видел, как прекрасные плиты красного мрамора, которые формировали основания его балконов и были вырезаны в благородных спиральных лепных украшениях странного сечения, глубиной в полфута, были разбиты на куски. Его великолепная внутренняя лестница, безусловно, самый интересный готический памятник такого рода в Венеции, была вывезена, кусок за куском, и продана на мраморные отходы, два года назад.

Мы должны быть благодарны за попытки последующего владельца, барона Франкетти, который в начале XX в. решил восстановить дворец до прежнего состояния, построив новую наружную лестницу, выкупив оголовок колодца со двора, проданный парижскому торговцу, и заменив убранную из-под карниза лепнину. Однако нет никаких доказательств того, что другие его украшения, такие как полихромная мраморная облицовка стен в андроне, заменили более ранний декор того же рода.

Ка-д’Оро, начат в 1421 г.

Несмотря на разрушительное воздействие времени, Ка-д’Оро по-прежнему производит яркое впечатление, в первую очередь благодаря ажурным хитросплетениям и резьбе. Здесь наконец-то проявилось всё влияние Палаццо Дукале, особенно в шестисветном окне бельэтажа. (Не следует забывать, что в те же годы велось строительство расширения Пьяццетты Палаццо Дукале). Тем не менее, можно обнаружить не местную руку Раверти, который привез из Ломбардии традицию искусной резьбы по камню, столь заметную в великом миланском соборе, начатом в 1386 г. Там привлечение французских и немецких мастеров способствовало развитию вкуса к северной сложности в скульптурных украшениях. Действительно, это отражается в том, как внимание Раверти к деталям скрывает смелые, плавные ритмы, которые так ярко выражены в аркаде бельэтажа Палаццо Дукале. В своем нынешнем состоянии Ка-д’Оро разделяет с Дворцом дожей открытую лоджию бельэтажа, но более ранние свидетельства показывают, что изначально эта аркада была застеклена.

То, что Ка-д’Оро приобрел в мелких деталях, он потерял в общей несогласованности фасада. Ученый XIX в. Чиконьяра предположил, что дворец изначально должен был быть полностью симметричным, с дополнительным крылом слева, чтобы уравновесить правую часть, игнорируя тот факт, что интерьер дворца уже имел трехчастный план. Несмотря на это, фасад имеет очень свободную организацию. Три высоких пинакля в середине линии крыши не совпадают ни с одним, ни с другим с центром фасада, отмеченными одиночными окнами, обрамляющими лоджии, и с вертикальной полосой византийской резьбы, в которую вставлен большой герб. Аналогичным образом, зубчатые фризы за окнами имеют разную высоту. Маттео Раверти, должно быть, знал о поисках геометрической гармонии, которые доминировали в строительстве Миланского собора, и пытался организовать сложный план в единое целое, но в Ка-д’Оро забота Контарини о тщательной проработке деталей, очевидно, исключала подобные увлечения. Магия Ка-д’Оро заключалась в том, как постоянно меняющаяся атмосфера Венеции и пляшущие отражения от воды играли на его богато окрашенной и украшенной поверхности и усиливали глубокие тени.

Самым заметным дворцом, возведенным в Венеции в середине XV в., был дворец дожа Франческо Фоскари, который Рёскин назвал «самым благородным примером готики XV в. в Венеции». Этот дворец производит совсем другое впечатление в отличии от Ка-д’Оро. У этого здания уже был ряд именитых владельцев. Предыдущим зданием на этом месте был византийский дворец с зубцами, известный как «Дом с двумя башнями», который был куплен Республикой в 1429 г. и подарен сначала Джанфранческо Гонзага, маркизу Мантуи, а затем, десять лет спустя, графу Франческо Сфорца. После того, как последний захватил власть в Милане в 1450 г., государство вновь присвоило дворец себе. Фоскари немедленно приступил к его перестройке в соответствии со своим статусом.

Дневник Джироламо Приули сообщает, что дож перенес место строительства нового дворца на берег Большого канала, разместив двор на месте старого здания. Огромный новый дворец, который, по словам Франческо Сансовино, содержал больше комнат, чем любой другой в городе, едва ли был закончен, когда Фоскари был опозорен в 1457 г. и удалился в свой новый дом, чтобы закончить там свои дни. Он был дожем 34 года и сыграл важную роль в укреплении и расширении венецианского господства на материке. В политике он проявил те же смелые амбиции, что и при строительстве своего дворца. Однако, когда венецианская экспансия в Ломбардии была окончательно остановлена миланцами, патрициат начал возмущаться налоговым бременем, налагаемым его военной политикой. Проступки его сына вызвали еще большее неодобрение, и в конце концов он был изгнан из сената и низложен.

Ка-Фоскари

Два прекрасных дворца семьи Джустиниани, занимающие соседний участок на Гранд-канале, были перестроены в те же годы; строительные работы начались незадолго до 1451 г. Джустиниани также были одной из старейших и знатных семей венецианского патрициата. Они едва избежали исчезновения во время Крестовых походов, когда Папа Римский разрешил единственному оставшемуся в живых представителю рода, монаху-бенедиктинцу, жениться, чтобы сохранить свой род. Родив девять сыновей и трех дочерей, он вернулся в свой монастырь, а его жена тоже стала монахиней.

Три дворца, расположенные на большом изгибе Большого канала, образуют великолепный ансамбль. Дворец Фоскари доминирует в группе благодаря своей большей высоте и выдающемуся изображению герба Фоскари на втором этаже, а два дворца Джустиниани образуют единую пару, расположенную симметрично по обе стороны от центральной оси с ее огромными водными воротами. Три дворца гармонируют друг