высокий фасад до сих пор не установлена, хотя были выдвинуты различные имена, встречающиеся в документах. Большинство критиков считают, что такой единый и идеально сбалансированный план должен был быть работой одной творческой личности – такой же анонимной, как и архитекторы большинства других готических шедевров Европы. Настолько известный памятник, как Палаццо Дукале, трудно рассматривать объективно, так как за годы знакомства глаз привык к его пропорциям. Любое изменение во внешнем облике сразу же покажется неправильным или негармоничным. Это как великое музыкальное произведение, где каждая часть вносит свой вклад в единое целое, в котором любое изменение может легко помешать восприятию. Один из секретов успеха заключается в том, что большое пространство сплошной стены в верхней части здания кажется легким и воздушным благодаря мерцающему ромбовидному узору на плитках из красного и белого мрамора, в то время как нижняя аркада, где пустота фактически преобладает над массивностью, кажется прочной и сильной благодаря ряду приземистых колонн и простым готическим аркам. Здесь нет ощущения тяжести верха, а баланс света и тени идеально выверен.

Истоки этой великолепной композиции можно проследить по более древним строениям на этом месте. Хотя некоторые комнаты дворца Дзиани XII в. сохранились в центре крыла Моло, двойной портик, скрывающий их от глаз, был полностью переделан для поддержки нового зала. Но ритм аркад Дзиани, если считать, что они напоминали те, что окружают площадь, изображенную на картине Джентиле Беллини, не был забыт. Обновленная готическая структура сохранила размещение двух узких пролетов над каждой из нижних арок. Такое расположение нарушает многие классические каноны, которые должен был восстановить Ренессанс. Например, мощные колонны нижнего портика короче, чем более стройные верхние колонны. Обычная средневековая практика размещения колонны над центром арки также оскорбила бы строгих витрувианцев, но такие тонкие вертикальные опоры должны были располагаться на более близком расстоянии друг от друга, чем более толстые, чтобы выдержать вес вышележащей конструкции.

Нижний портик с его каменными крестовыми сводами концентрирует нагрузку здания на тяжелые стволы больших колонн, в то время как легкий, плоский, деревянный балочный потолок балкона бельэтажа распределяет вес более равномерно на менее основательные ажурные колонны. Система Дзиани получила новую жизнь благодаря плавным готическим линиям с их великолепными резными деталями. На балконе бельэтажа каждый квадрифолий легко образуется из контуров дугообразных арок аркады, так как их выпуклые венцы имеют те же центры и диаметры, что и они сами.

Внешний вид дворца также во многом обязан планировке внутренних помещений. Мы не можем с уверенностью сказать, как была покрыта крыша огромного зала Большого совета до великого пожара 1577 г. Хотя другие великие гражданские залы региона Венето, такие как Палаццо делла-Раджоне в Падуе и Палладиева базилика в Виченце, имели деревянные потолки, зал Большого совета, возможно, имел стропильную деревянную крышу, не похожую на нынешнюю конструкцию.

Тот факт, что зал Большого совета занимает большую часть крыла Моло, оказал глубокое влияние на внешний облик, поскольку это предполагало наличие огромного пространства стены по всему фасада. Свод должен был оказывать значительное внешнее давление на эту тонкую, ничем не прижатую южную стену. В Падуе и Виченце масса стены была скрыта за аркадами, которые обеспечивали дополнительную опору для конструкции, но это сильно ограничивало количество света, проникающего в большие залы. Венецианцы же хорошо знали, что самые большие помещения (например, центральные porteghi их дворцов) нуждаются в наилучшем освещении. Хорошее естественное освещение, очевидно, было необходимым условием, чтобы снизить риск пожара в результате использования ламп и свечей. (Собрания Большого совета проводились при дневном свете – точнее, каждое воскресенье днем). Прорубка центрального окна Масеньи в 1404 г. обеспечила дополнительное освещение внутри зала, но более важная функция этого, несомненно, заключалась в том, чтобы придать центральный акцент в остальном равномерном ритме фасада Моло, а также добавить третье измерение к плоской поверхности стены. Два правых окна расположены на более низком уровне, чем остальные, так как в этой части находятся два этажа небольших помещений. Это единственные окна, сохранившие свои оригинальные готические узоры после пожара 1577 г.

Отпечаток исламской культуры на фасаде Палаццо Дукале несомненен, хотя и смешан с западными, готическими элементами. Ажурные узоры так же изысканно вырезаны, как если бы это были мавританские ширмы, а причудливые зубцы крыши кажутся более уместными для египетской мечети, чем для итальянского коммунального дворца. Инкрустированные плитки верхней стены напоминают характерную персидскую декоративную традицию, завезенную в Турцию сельджуками в XI в. и, несомненно, известную венецианцам. Ключ к магии ромбовидного узора на Палаццо Дукале, по-видимому, лежит в самом центре каждого ромба, где от регулярного рисунка отказываются и плитки далее располагают в произвольном порядке. Благодаря этому, казалось бы, регулярный геометрический узор незаметно вибрирует на огромном пространстве стены.

Палаццо Дукале был построен в то время, когда в большинстве государств Италии у власти находились республиканские правительства того или иного типа. Это был один из целой серии гражданских дворцов, возведенных в крупных городах по всему итальянскому полуострову в XIII и XIV вв. Естественно, каждый коммунальный дворец отражал местные архитектурные традиции, но индивидуальность Палаццо Дукале особенно поразительна. Во многом его эффект обусловлен великолепным местоположением. Простой прямоугольный профиль дворца резко контрастирует с большими куполами базилики Сан-Марко при взгляде на них с лагуны.

Белый истрийский камень и красный веронский мрамор набережной ловят лучи полуденного солнца; свет усиливается отражением от огромного водного пространства, так что аркады кажутся темными, как ночь. Не только материалы и место, но и характер здания передают венецианскую обстановку. Создается впечатление, что венецианские палаццо, возвышающийся на деревянных сваях, окаменели, как кораллы на морском берегу.

Сама открытость структуры отличает Палаццо Дукале от других итальянских коммунальных дворцов. В архитектуре нет ни малейшего намека на неприступность. Публика могла свободно гулять в нижнем портике и во внутреннем дворе, и даже зубцы на крыше были скорее декоративными, чем оборонительными. Контраст с тосканскими образцами, такими как Палаццо Веккьо, построенный в 1299–1314 гг. для приоров Флоренции, особенно показателен. Флорентийский дворец фактически является крепостью, с его тяжелым рустом, выступающими машикулями и высокой смотровой башней. Даже сиенский Палаццо Пубблико, законченный примерно к 1344 г., напоминает замок, хотя камень здесь более гладкий, а окна первого этажа больше и доступнее. Трудно представить, что к XIV в. венецианский Палаццо Дукале нуждался в укреплении. Если в других итальянских городах республики были шаткими институтами, которые вскоре должны были смениться более олигархическими формами правления, то в Венеции эта система была настолько надежной, что просуществовала еще четыре столетия. А хорошая защищенность венецианской лагуны делала вторжения враждебных держав маловероятным. Палаццо Дукале является ярким символом стремительного роста благосостояния и политического могущества