Венеции, за исключением библиотеки Микелоццо, которую можно рассматривать независимо, самые ранние примеры настоящей архитектуры эпохи Возрождения – то есть, построенные в сознательном подражании стилю античных зданий – датируются примерно 1460 г. К этому времени Брунеллески уже четырнадцать лет как умер, а Альберти уже закончил рукопись своего великого трактата по архитектуре «De re aedificatoria» («Десять книг о зодчестве»). Во многих других итальянских городах – Риме, Неаполе, Милане, Римини, Урбино и Мантуе – уже возвышались здания эпохи Возрождения, и к концу века готический стиль практически исчез даже в Венеции.

Одним из самых первых памятников классического стиля в городе стали ворота Арсенала, возведенные при преемнике Фоскари, доже Паскуале Малипьеро, и датированные 1460 г. на одном из постаментов боковых колонн. С двумя парами отдельно стоящих колонн, обрамляющих центральный арочный проем, они, несомненно, должны были быть признаны переосмыслением темы римской триумфальной арки. Действительно, она создана по образцу настоящего античного прототипа – Арко-дей-Серджи в истрийском городе Пула. Эта арка, фактически представляющая собой отдельно стоящий надгробный памятник, была, конечно, хорошо известна венецианцам, поскольку Пула в то время находилась под их властью. В XVI в. ее рисовали несколько архитекторов, в том числе Фра Джокондо, Фальконетто, Серлио и Палладио, хотя, возможно, не все они лично посещали памятник. Архитектор ворот Арсенала, которым, вероятно, был Антонио Гамбелло, превратил каннелированные полуколонны Арко-дей-Серджи в отдельно стоящие и гладкие, очевидно, чтобы использовать четыре драгоценные мраморные колонны, оставшиеся от старого здания. Их капители не соответствуют античной модели, вместо них – кружевные капители-корзинки в византийском стиле, которые, вероятно, также были заимствованы у другого памятника. Похоже, что архитектор считал их частью своего классического наследия, так же как тосканские архитекторы раннего Возрождения обращались за вдохновением к местным романским прототипам. После победы венецианцев и их союзников над турками в битве при Лепанто в 1571 г. ворота были превращены в настоящую триумфальную арку путем добавления памятной надписи. Терраса, построенная перед воротами в конце XVII в., является неудачным дополнением, поскольку она искажает первоначальную функцию памятника, загораживая вход.

Примерно в то же время в Венеции было начато второе чрезвычайно инновационное здание, хотя оно так и не было доведено до конца. Это был Ка-дель-Дука на Большом канале в Сан-Самуэле, названный так, потому что его приобрел миланский герцог Франческо Сфорца. Прежний его дворец на месте Ка-Фоскари был конфискован в 1450 г. во время военных действий между миланским и венецианским государствами, но после Лодийского мира ему было разрешено занять другой венецианский дворец, на этот раз в Сан-Поло, который ранее принадлежал Гаттамелате, знаменитому кондотьеру (капитану наемного войска), изображенному на знаменитой конной статуе Донателло в Падуе. В 1458 г. Сфорца послал лучшего из архитекторов, находившихся в то время на его службе в Милане, Антонио Филарете, чтобы тот разработал проект нового особняка на этом месте. Однако в 1460 г., действуя через своего венецианского посла Гвидобоно, Сфорца вместо этого договорился об обмене старого дома на дом на Большом канале, который недавно начал строить один из членов сказочно богатой семьи Корнаро. К этому времени Филарете был очень занят в Милане, руководя работами над своим Оспедале Маджоре, поэтому Сфорца послал вместо него другого флорентийского архитектора, Бенедетто Феррини, чтобы подготовить проект нового дворца. Фундамент, заложенный предыдущим владельцем Андреа Корнаро, не был идеальным, но в 1461 г. Феррини сделал две масштабные модели для иллюстрации собственного решения, используя существующую структуру в качестве основы для своего проекта.

Ка-дель-Дука, Сан-Самуэле, спроектирован Бартоломео Боном, начат в 1457 году, остался незавершенным, 1460 г.

После приобретения дворца Сфорца в 1461 г., в 1466 г. договор купли-продажи был аннулирован. Документы о продаже показывают, что смелый рустованный цоколь из истрийского камня и единственная незаконченная угловая колонна, над которой теперь возвышаются более поздние здания, не имеющие особых достоинств, были работой никого иного, как местного каменщика Бартоломео Бона. Ни в одном другом венецианском здании Бон не совершал столь резкого скачка воображения. Действительно, предложения Бона по фасаду понравились герцогу, который решил лишь пересмотреть план интерьера. Это было первое выдающееся венецианское здание, которое планировалось полностью облицевать истрийским камнем. Более того, внушительная граненая кладка придала бы дворцу неприступность, далекую от характерной открытости венецианской архитектуры.

Как дворец должен был быть завершен, неизвестно, но есть большая вероятность того, что иллюстрация «Дома в болотистом месте» в трактате Филарете может отражать модель Феррини. Этот проект разделяет с выполненными частями здания длинный фасад у кромки воды, центральные водные ворота, ромбовидный узор на нижних стенах и приземистые угловые колонны. В качестве альтернативы он может представлять собой проект того же участка, выполненный самим Филарете. Угловые башни и портик на набережной напоминают о доготической венето-византийской традиции, но формы уже принадлежат тосканскому Ренессансу.

Насколько венецианские архитекторы знали об этой схеме, также неясно. Рукопись латинского перевода трактата Филарете, сделанного в 1484 г. для Маттиаса Корвина, короля Венгрии, была приобретена библиотекой монастыря Санти-Джованни-э-Паоло в 1490 г. Ремесленники, изготовившие большие деревянные модели для Феррини в 1461 г., очевидно, имели точное представление об этом проекте, но насколько влиятельным он оказался на столь раннем этапе, непонятно.

Хотя некоторые дворцы, построенные в последующие десятилетия, придерживались пышного стиля поздней венецианской готики, другие были построены с использованием чисто классических форм. Например, фасад восхитительного Ка-Дарио на Большом канале, построенного в 1480-х гг. для Джованни Дарио, знаменитого венецианского дипломата, служившего посланником при турецком дворе, не имеет ни классических фронтонов, ни тосканских двустворчатых окон «Дома в болотистом месте» Филарете. Вместо этого окна представляют собой простые полукруглые проемы, расположенные асимметрично в традиционной венецианской манере, характерной для дворцов меньшего размера. Ка-Дарио похож на драгоценный камень в своем сочетании богатства отделки и небольшого размера. Фасад инкрустирован изящными мраморами; их мерцающий хроматический эффект напоминает о восточных деяниях заказчика. Возможно, он даже приобрел ценные куски порфира и других мраморов, находясь в Константинополе. Узоры в виде «дискового телефона» на поверхностях стен, возможно, отражают исламский прототип, но здесь они выполнены местными каменщиками, знакомыми с мраморными полами венето-византийских церквей, таких как Сан-Марко.

Неудивительно, что в Палаццо Дукале, колыбели готической светской архитектуры в Венеции, классические формы сначала использовались неуверенно. Здесь готический стиль получил, пожалуй, самое экстравагантное выражение во всем городе – в Порта-делла-Карта, главном входе во дворец, начатом Джованни и Бартоломео Боном в 1438 г. при доже Франческо Фоскари. Эти ворота, расположенные между южной стеной Сан-Марко и новым крылом Палаццо Дукале на Пьяццетте, нуждались в вычурности, чтобы привлечь внимание к своей важной функции. Но замысловатость богато вырезанных пинаклей и зубцов также отражает общее движение ко всё более и более богатому готическому стилю XV в. Как и