Он мог говорить мне всё, что угодно, чтобы добиться своих целей.

То, что Волот не прятал источники я уже понял несколько дней назад. Он, наоборот, всеми силами пытался в них проникнуть.

— Тогда зачем ты сказал своим послушникам, что это ты спрятал источники? — спросил я.

Он ответил прямо:

— А ты бы признался своим подчинённым, что тебя перехитрил какой-то мальчишка-сидарх? Вот и я не признался. И сто лет после твоего исчезновения я пытался найти и проникнуть в червоточины. Даже привлёк твоих потомков Бринеров. Да, они нашли и открыли червоточину, но я так и не смог туда попасть. Никто не смог. Ты хорошо их защитил. Так что мне пришлось ждать твоего личного появления. А я чувствовал, что ты появишься.

Я продолжал стоять ровно и смотреть ему в глаза, но груз его слов уже начал давить на меня прессом.

А он всё не останавливался.

— Как думаешь, кто предал тебя тогда сто лет назад, когда ты повысил ранг и ушёл, оставив свое тело беззащитным? О, это был близкий тебе человек. Именно он подпустил меня к твоему телу. Что ты на это скажешь, Коэд-Дин?

Мои зубы скрипнули сами собой, но я опять промолчал.

В те времена у меня имелся не один близкий человек, и подумать можно было на нескольких.

— Ты слаб, Коэд-Дин, — добавил Волот. — Признай это. Ты на первом ранге из тринадцати. Да, великие возможности у тебя остались, но сил не хватает, чтобы распечатать всё, что ты умеешь, как сидарх. Сейчас я сильнее тебя.

— Но ты никогда не сможешь стать полноценным сидархом, как я, сколько бы раз ни переродился.

Фигура Волота чуть опустилась, на лице отразилась злость.

— Нет, не смогу, — признал он. — Разве что вселюсь в тело Алекса Бринера, который разовьётся до высокого ранга сидарха.

Я приготовил кинжал к молниеносному удару и ответил:

— Даже в этом случае ты не сможешь постичь тринадцатый ранг, потому что изначально ты маг крови, а не сидарх.

— А мне и не нужен тринадцатый ранг, Коэд-Дин. Мой отец не воспитывал меня настолько амбициозным, каким твой отец растил тебя. Я не рвусь к лучшему. Мне достаточно хорошего. Посмотри, что ты натворил, когда погнался за последним рангом и захотел стать лучшим.

— Тело Алекса тебе никто не отдаст, и ты это знаешь.

— Знаю, — опять признал он. Его кровавый образ приблизился. — Поэтому я оставлю тело Алекса в покое и тебя внутри него. Но ты проведёшь меня в червоточину с чистым эфиром. Всего лишь в одну. Это будет несложно для тебя. Но твои покровители из военных не должны об этом знать. Иначе что они подумают, когда узнают, что именно Коэд-Дин создал червоточины с монстрами.

— А червоточины с тёмным эфиром создал ты? — прямо спросил я.

Волот качнул головой.

— У меня никогда не было таких возможностей. Но тёмный эфир — это моё изобретение. И это лучшее, что можно было создать.

Он внимательно посмотрел на меня.

— Ты согласен? Итак. Я больше не трогаю тебя, а ты проводишь меня в одну червоточину. Всего лишь одну. Я буду в теле какого-нибудь мага, который отправится с тобой, как помощник.

— Ты действительно думаешь, что я соглашусь? — сощурился я. — То есть ты думаешь, что я для того так серьёзно защищал источники, чтобы потом лично привести тебя к одному из них?

— У тебя нет выбора, Коэд-Дин. Петля капкана вокруг тебя затягивается, и ты это знаешь. Проведи меня туда, куда я хочу, и клянусь, я оставлю тебя в покое. Тебя и всех твоих любимых. У тебя ведь есть любимые?

А вот это он зря сказал.

— Если ты сунешься к кому-то, я найду тебя и заставлю переродиться в обратную сторону, ублюдок.

— То есть твой ответ «Нет»?

Кто б знал, как мне хотелось сейчас воткнуть кинжал в эту кровяную колбасу, называющую себя Волотом, но в то же время я понимал, что на приманку он может клюнуть.

Он пришёл лично.

Ему это важно.

Он считает, что узнав правду о создателе червоточин, я почувствую вину и постараюсь всё исправить. Да, вину я почувствовал и постараюсь всё исправить, но Волота в моих планах, уж точно, не будет.

Разве что, в качестве ступени к поднятию ранга.

— Я подумаю, — ответил я, не сводя глаз с кровяного лица Волота. — Дай мне время до осени. И пока я не дам ответа, ты никого не тронешь и не будешь мне мешать. Потом мы встретимся ещё раз и обсудим, кто и что будет делать.

Он задумался.

Его фигура из крови снова запузырилась и забулькала. Волот смотрел на меня, пристально и пронизывающе, будто силился угадать мои настоящие планы.

Я тоже смотрел ему в глаза.

В итоге наши гляделки продолжались около пары минут. В комнате стоял удушливый запах крови, влажный и неприятный. Лунный свет из окна блестел на алых доспехах Волота, а тот всё смотрел на меня.

— Что ж, договорились, Коэд-Дин, — наконец ответил он. — До осени. Я не трону никого до этого момента. Но если ты меня обманешь, то пеняй на себя. Ты останешься во всём виноват. Бринеров вообще легко обвинить в чём угодно.

Его высокая фигура взорвалась на капли и окатила меня кровью с ног до головы.

Да и вся комната теперь была обрызгана и залита. Придётся спать в другой.

— Ублюдок, — процедил я, вытер пальцами глаза, проморгался и отправился в ванную.

Пока я смывал с себя кровь под душем, меня одолевали мысли.

Тот многотонный груз, что должен был свалиться на меня ещё во время разговора с Волотом, обрушился только сейчас.

Я оттянул этот момент, как мог, но не смог его убрать.

Вина за всё, что произошло с планетой и людьми, буквально раздавила меня. Я стоял, а вода лилась на меня сверху, смешивалась с кровью и, розовая, стекала по телу к ногам. Мой кулак сам по себе колотил кафельную стену ванной, а я даже не замечал боли и того, как с каждым ударом костяшки покрываются ссадинами.

Волот не пробил мою оборону, но погнул её.

Если это я создал червоточины, чтобы уберечь их от Волота, то почему не предусмотрел, насколько это навредит людям? Почему не увидел случайное открытие червоточин и появление чудовищ,