вообще пытался подловить, я и сам не до конца понимал. Но знал, что это важно, и нельзя расслабляться. И подпускать к ней Эсфирь тоже нельзя. Странно, что она не может ничего увидеть насчёт соседки, никаких пророчеств или явлений будущего, будто кто-то перекрывает ей доступ.

Вернувшись домой, я проверил девочку, заглянув к ней в комнату. Эсфирь спала, обняв подушку. Рядом с ней, на выключенном торшере, сидел Абубакар.

Он развёл лапами и шёпотом признался:

— Ничего не нашёл, хозяин. Она идеальна и непорочна, как моя Эсмеральда.

Я позвал его за собой из комнаты, прикрыл дверь и сказал:

— Каждый день будешь отправляться туда на разведку и наблюдать, что она делает. И ночью тоже.

— Картинки из душа слать? — сразу поинтересовался Абу с деловым видом.

— Если там будет что-то странное, то шли, — серьёзно ответил я. — Я хочу знать, что она делает, куда ходит, с кем общается. Проверь шкафы, ящики, коробки. Всё проверь.

— Ух, как ты в неё вцепился, хозяин, — покачал головой Абу. — Может, она тебе нравится и ты хочешь с ней шпили-уили?

Я молча выставил ладонь, и фантому ничего не оставалось, как юркнуть туда, оставшись без ответа.

Абу должен был подпитаться эфиром, чтобы ночью снова отправиться к Анастасии.

И всё бы ничего, но напрягало меня то, что мой резерв пока только тратился, а не пополнялся, и проблему надо было решать как можно быстрее.

Проверив Эсфирь ещё раз, я прикрыл дверь и вдруг услышал звонок в гостиной.

Быстро спустившись, взял трубку и услышал знакомый голос:

— Эй, а ты не забыл про ужин? — Это был Павел Гауз. — Завтра, в шесть. Мы будем тебя ждать. Алла уже сто раз про тебя спросила. И ещё… — Он понизил голос до шёпота: — Принеси ей букет цветов. И маме. Им будет приятно.

Договорившись с ним насчёт ужина, я повесил трубку.

Как бы ни хотелось завтра куда-то идти и тратить последний свободный от учёбы день, я понимал, что социальные связи надо поддерживать. К тому же Павел и Алла мне нравились.

Одна загвоздка: опять придётся оставлять Эсфирь одну.

Задумавшись, где бы найти друзей для десятилетней девочки, я наконец отправился к себе в комнату, но не успел включить лампу, как ощутил чьё-то присутствие.

Оно было не физическим, а магическим.

Передо мной выросла фигура из крови — высокая, в алом кровавом доспехе с шипами на плечах, и даже в темноте я заметил на голове острые стальные зубья короны.

Этот образ был врезан в мою память навсегда.

Это существо я запомнил, когда отрубал его поганую голову ещё сто лет назад!

Волот.

Это был Волот.

Не настоящий, а лишь его магическая кровавая копия, и, чтобы создать её, Волот убил кого-то и забрал его кровь, чтобы показаться мне. Всё же Путь Ама был самой сильной его магией на этот момент.

Я успел выхватить кинжал из ножен на голени, покрыть клинок эктоплазмой и принять образ призрака, но незваный гость даже не пошевелился.

— Я не собираюсь с тобой драться, Коэд-Дин… — далёким эхом произнес Волот. — Я пришёл за другим.

В лунном свете из окна его лицо, созданное из крови, обрело знакомые черты. Это был именно тот Волот, прежний, самый первый. Но через пару секунд его облик поменялся, и он вдруг превратился в… меня.

Меня настоящего.

Того самого человека, двадцатипятилетнего Коэд-Дина, каким я когда-то был. Того, в которого Волот когда-то вселился и продолжить жить.

На меня смотрел я сам, мой кровавый образ.

— Ты можешь уничтожить сейчас мою копию одним ударом клинка, — опять заговорил Волот, — но можешь послушать то, что я тебе скажу, мой заклятый враг…

Книга 2

Эпизод 8

Я крепче сжал кинжал, готовый ударить.

Но не ударил.

Волот бы не пришёл ко мне просто так, чтобы поболтать о погоде. И убивать он меня не собирался — я был ему нужен, чтобы проникнуть в червоточины или хотя бы в одну из них.

Но ждать от него можно было, чего угодно.

Он снова сменил облик, и опять я смотрел на того самого Волота, которого знал — на его первое лицо. Кровь переливалась по его магическому образу и порой бурлила, пенилась и лопалась пузырями.

Волот всегда был немногословен.

Убивал он чаще всего молча. И если он пришёл что-то сказать, то это было для него важным. Настолько важным, что он рискнул передо мной появиться и открыто обозначить своё возрождение.

— Хорошо, Коэд-Дин, — далёким эхом произнёс он. — Ты согласен выслушать. Это значит, что мы можем договориться.

Его фигура из крови выросла, он заговорил громче, эхо его голоса стало ближе.

— Знаешь ли ты, Коэд-Дин, кто из нас двоих на самом деле злодей, а кто герой?

Я ничего не ответил.

Но начало уже было паршивым, хотя чего ещё можно было ожидать от своего врага?

— Ты — злодей всей этой истории, — ответил на свой же вопрос Волот. — И так считаю не только я и не только мои послушники, которых по миру не счесть, но и простые люди. Ты наивно полагаешь, что люди обмануты и не знают правды. Но они знают. Ты уничтожил чистый эфир на планете, когда повышал ранг.

Я посмотрел в его глаза из крови и наконец ответил:

— Это не новость.

На лице Волота появилась улыбка, очень нехорошая — такая, от которой мурашки по коже.

— Нет, ты не понял, Коэд-Дин. Именно ты, а не я, повинен во всём, с чем сейчас сам же борешься. Это ты вырвал источники из бытия и создал пространственные карманы, чтобы спрятать их туда. От меня, конечно. Это ты поставил защиту в каждой червоточине. Это ты сделал так, чтобы там появились монстры, которых не убить, и перегородки, через которые не пройти. Это твои потомки нашли червоточины, а те стали открываться сами по себе. И ты один можешь проходить через преграды, поставленные собой самим. И ты один способен забирать источники из червоточин. Это на тебя реагирует каждая червоточина, потому что ты их хозяин. Это ты принёс людям горе. Ты, а не я. А вот я, наоборот, хочу стать героем и спасти всех. Ну как тебе такой поворот, Коэд-Дин?

Я молчал и смотрел на него.

Тем временем мои мозги уже сопоставляли факты,