- Бесконечно большой? - с сомнением переспросил Ставракос. - Хотел бы я посмотреть на ученого, который не мечтал бы проверить правильность своих выводов.

Розенфельд молча смотрел на профессора. Тот спокойно сидел в кресле, но пальцы постукивали по столешнице.

Да. Нет. Нет. Нет. Нет.

Но все-таки да - обсуждали.

Розенфельд поднялся.

- Я здесь в отпуске, - сообщил он в пустоту. Ставракос не пошевелился.

Розенфельд вышел и тихо прикрыл за собой дверь.

***

Когда он вошел в холл отеля, мисс Бохен сидела в кресле у журнального столика, на полу лежал небольшой темно-зеленый чемодан, в руке - пластиковый стаканчик. Уже пустой. Розенфельд подошел и сел напротив.

- Кофе здесь плохой, - сказала мисс Бохен, - из автомата. Вон там, - показала она взглядом.

- Вы улетаете?

- Мне здесь нечего больше делать. Джерри нет. А память всегда со мной. Вы, - она помедлила, - вы тоже улетаете?

- Да. Отпуск оказался коротким.

Она кивнула.

- Я пойду, - сказал он неуверенно.

Мисс Бохен промолчала. Она ждала других слов? Взгляд она так и не подняла.

***

Опять собирался дождь. Как вчера. Странная погода: днем тепло и солнце, вечером холодно и дождь. Туча нависла над парком, как плоская темная крыша недостроенного дома - с дырами, сквозь которые пыталось просочиться темнеющее небо, и даже солнце изредка проглядывало, будто проверяя, все ли в порядке там, внизу.

Розенфельд расплатился за номер, проверил по аппликации в телефоне, зарегистрирован ли билет, все было в порядке, да и могло ли быть иначе?

Розенфельд заказал такси к зданию Департамента математики - хотел пройти мимо скамейки, на которой они с Джейн сидели днем. Почему-то на ум пришло библейское: "На берегу реки они сидели и плакали..."

На скамейке полулежал молодой человек, подложив под голову рюкзак, и читал толстую книгу, держа ее навесу над глазами. Неудобно. Тяжело. Странно поступают люди.

Бауэр позвонил, когда Розенфельд садился в такси. Он захлопнул дверцу и ответил на звонок прежде, чем телефон успел перекинуть вызов на автоответчик.

- Я хотел сказать...

- Я знаю, - перебил Розенфельд. - Я говорил с мисс Бохен.

- Но вы не можете знать...

- Я знаю, - мягко повторил Розенфельд.

- О том, что Джеремия создал именно нашу Вселенную?

- Нашу - в частности.

- В частности, говорите? - Голос Бауэра стал настороженным. - То есть вы поверили в...

- Это не вопрос веры, - сухо сказал Розенфельд. - Все, что произошло потом, - доказательство.

- Потом?

- Жизнь между смертями.

- Вы о письмах... - Бауэр вздохнул.

- Вы сказали: о письмах, профессор. Не о письме. Множество вселенных. Мультиверс. Именно его сотворил доктор Бохен из математических структур. Письма - доказательство.

- Гипотеза. - Бауэр вздохнул еще раз. - Аргумент, согласен. Не доказательство.

- Профессор Бауэр, - Розенфельд старался говорить без эмоций, но они все равно прорывались сквозь его напускное равнодушие, - я эксперт, а не следователь. И свою работу эксперта я проделал, уверяю вас.

- Будете докладывать начальству? - отчуждение, звучавшее в голосе Бауэра, стало таким очевидным, что Розенфельд отодвинул телефон от уха: будто темная энергия, разгонявшая Вселенную, выплеснулась концентрированным комком.

- Я эксперт, - повторил Розенфельд и не удержался от встречного вопроса: - Вы же... или кто-нибудь из коллег... профессор Ставракос, например, не собираетесь подавать заявление в полицию?

Он "увидел", как Бауэр удивленно поднял брови и потянулся за палкой.

- Нет. - Ответ был коротким и определенным.

- И статью с описанием эксперимента доктора Бохена писать не будете?

Розенфельд знал ответ, но хотел услышать. Все-таки возможны были два варианта. Нет, статью писать не будем. Или: не было никакого эксперимента. Нет и нет.

Бауэр отключил связь, не попрощавшись.

- Вам к какому терминалу? - спросил водитель.

Розенфельд взглянул на аппликацию.

- К первому.

***

Сильверберг позвонил, когда Розенфельд стоял у информационного табло и искал номер стойки регистрации рейса на Бостон.

- Когда тебя ждать? - поинтересовался старший инспектор. - Кстати, - добавил он, - если прилетишь не очень поздно, заезжай, Мэгги приготовила телячьи отбивные, поужинаем, и ты расскажешь о своем отпуске.

- Не состоявшемся, - буркнул Розенфельд.

- Ты провел в Принстоне целый день! Тебе мало для отдыха? Или ты хочешь сказать, что не узнал ничего, за чем летел туда на самом деле?

- На самом деле я... - начал Розенфельд и замолчал. Во время разговора взгляд его скользил по залу, и в дальнем конце он заметил...

- Стив, - быстро произнес он, - извини, я перезвоню чуть позже.

- Эй! - забеспокоился Сильверберг. - В чем дело, Арик?

- Перезвоню, - повторил Розенфельд и отключил связь.

Он почти бежал, огибая группы пассажиров, стоявших в очереди на регистрацию, стараясь не упустить из вида знакомую фигурку, будто выточенную из камня. Мисс Бохен медленно шла вдоль внешней стеклянной стены, будто купалась в солнечном свете, набегавшем на нее волнами из-за того, что где-то на высоте ветер быстро гнал облака, то и дело закрывавшие солнце, как в детском стробоскопе, который Розенфельд любил рассматривать, а однажды, потеряв интерес, подарил соседскому мальчишке, в ту же минуту уронившему игрушку, разбившуюся об асфальт.

Образ и воспоминание мелькнули быстрее, чем Розенфельд успел их осознать, но, когда он подошел к Дженнифер и молча встал рядом, то знал, почему возник именно этот образ и именно это воспоминание.

Мисс Бохен вздрогнула, и он смущенно улыбнулся, произнеся мысленно - чтобы она услышала: "Я не хотел тебя пугать!"

- Боже, - сказала она и поставила на пол чемоданчик. - Я думала, вы уже улетели.

- Джейн... - Розенфельд понимал, что произносит слова, о которых, скорее всего, пожалеет, - вы еще не прошли регистрацию?

- Нет.

- Значит, у нас есть время выпить кофе.

Это был не вопрос, а утверждение, и мисс Бохен промолчала.

Розенфельд поднял чемоданчик - легкий, будто внутри не было ничего, кроме пары летних платьев, - и, взяв Дженнифер под руку, направился к кафетерию, расположившемуся посреди зала, будто спрут на океанском дне в ожидании добычи.

Они заняли столик подальше от толпы будущих пассажиров.

- Вам капучино?

- Черный кофе, без сахара.

- Хорошо.

Себе он тоже взял черный. Сел напротив,