Попелина» ― это был тот человек, который наблюдал за мной из бара.

― Великий клирик Беневето, ― непринужденно говорит Райан, ― позвольте представить вам мою невесту, леди Сабину Дэрроу из Бремкоута.

Прежде чем я успеваю остановиться, из моего рта вылетает шампанское. Великий клирик? Вот кто этот загадочный человек?

Я пытаюсь притвориться, что мой шок был кашлем, в то время как слуга подбегает с салфеткой для жидкости, стекающей по моему подбородку.

― Простите. Не туда попало. ― Я неуверенно смеюсь, вытирая рот, пока пытаюсь взять себя в руки.

Льдистые глаза Великого клирика смотрят на меня так, будто могут разглядеть мои самые сокровенные мысли. Я полагала, что Великий клирик похож на большинство могущественных людей в Астаньоне: старый, обрюзгший и источающий богатство. Но ему не может быть больше тридцати пяти, а его стройная фигура скорее намекает на тренировки по фехтованию, нежели на наслаждение едой и вином.

Как часто мне говорили, что Райан и Великий клирик ненавидят друг друга. Они оба жаждут трона Астаньона, и я не сомневаюсь, что каждый из них пойдет на крайние меры, чтобы заполучить его, ― так какого же черта он здесь, общается с Райаном за выпивкой, словно они старые друзья?

Я бросаю настороженный взгляд на Райана, но он сохраняет на лице уверенную улыбку.

― Леди Сабина, ― слегка кивнув, говорит великий клирик Беневето. ― Слухи о вашей сенсационной поездке дошли до Старого Короса.

Райан усмехается.

― Это неудивительно. Я готов поспорить, что даже дикари, обитающие в гаэтанских скалах, уже слышали о ее поездке обнаженной.

Оба мужчины смеются.

Я смотрю на Райана, и кровь закипает в моих венах. По приказу Великого клирика священники напали на меня в Шармоне. Они называли меня развратной. Шлюхой. Райан все это знает. И теперь он обменивается с этим человеком шутками на мой счет.

Бастен дал бы в нос Великому клирику.

Земля снова содрогается, толпа приветствует очередную смерть. Бьют барабаны. С таким же успехом барабанщики могли бы стучать по моим вискам, учитывая, как болит моя голова.

― Кстати, о Старом Коросе, ― небрежно бросает Райан, ― как здоровье достопочтенного короля Йорууна? Уже несколько недель наших гонцов не пускают в ворота замка Хеккельвельд, ссылаясь на то, что Йоруун не принимает гостей.

В непринужденном тоне Райана слышится угроза. Я была права. Эти мужчины действительно ненавидят друг друга.

Великий клирик Беневето поглаживает свою челюсть, на которой в лучах солнца поблескивает тень золотистой бороды, несмотря на то что священники должны быть чисто выбриты.

― Не обращай внимания на слухи. Королю девяносто лет; естественно, он легко устает и не может принимать толпы посетителей. Уверяю тебя, он здоров ― я видел его не далее как на прошлой неделе.

Острый взгляд Райана впивается в Великого клирика, как осколки стекла.

― Странно, что старик его возраста так быстро поправился. Месяц назад ходили слухи, что он при смерти.

В ответ Беневето скалится в язвительной улыбке.

― Ты сомневаешься в силе духа нашего короля? Ну, верховный лорд Валверэй, некоторые назвали бы это изменой. ― Он смеется, как будто шутит, но темный взгляд его глаз такой острый, что может пронзить плоть. ― Как по мне, это еще одна причина, по которой Астаньон должен стать теократией. Слишком рискованно доверять судьбу нашего королевства одному человеку. Лучше, если пастырем наших подданных будет длань Красной церкви. Совет короля согласен со мной ― они уже подали прошение об изменении закона. Полагаю, оно будет принято до зимы.

Челюсть Райана сжимается так сильно, что я боюсь, как бы у него что-нибудь не сломалось. Его щеки заливает красная волна гнева. Пытаясь удержать под контролем свое возмущение, он ядовито выплевывает:

― Вот как? Я уверен, что это не имеет никакого отношения к монетам, которыми ты набиваешь карманы Совета короля.

Великий клирик отставляет бокал.

― Простите, ― хрипло говорю я, уставшая от этих политических маневров. ― Шампанское …мое горло… мне нужно немного воды.

По моей коже ползают мурашки, пока я пробираюсь сквозь толпу к столику с закусками, где я наливаю воду из кувшина в стакан и пью ее небольшими глоточками.

В десяти шагах от меня Бастен незаметно отделяется от остальных охранников и подходит к дальнему краю стола. Он внимательно следит за стадионом, словно сканируя толпу на предмет потенциальной угрозы.

― Ты бледная, ― говорит он низким голосом, не глядя в мою сторону. ― У тебя дрожат руки.

― Я в порядке. Тебе не следует разговаривать со мной на людях.

― Великий клирик тоже не должен с тобой разговаривать после того, что сделали его жрецы. Особенно после того, как он посмотрел на тебя в этом платье, когда ты вошла.

Его бархатистая ярость струится по моей коже, заставляя дрожать.

― Тебя не касается, как мужчины смотрят на меня. ― Мой взгляд устремлен куда угодно, только не на него.

Его голова дергается в мою сторону, но он борется с инстинктом встретиться со мной взглядом и хватается обеими руками за перила.

― Ты права. Не с обручальным кольцом Валверэя на твоем пальце.

Я не могу отрицать, что в ответ на это мой желудок сжимается. Это не моя вина, что я ношу кольцо Райана, а не его. У Бастена были все шансы сделать меня своей женщиной, но он воспользовался мной, а потом бросил у дверей дома моего врага, прекрасно зная, как сильно я ненавижу идею брака с Райаном.

Его ложь до сих пор свежа в моей памяти, как нетронутая роса.

В Саленсе я буду называть тебя своей женой…

Слезы подступают к моим глазам, и я опрокидываю стакан с водой. Мне требуется вся моя сила, чтобы не смотреть на него, когда я шиплю:

― Не только кольцо Валверэя. Я ношу платья Валверэя. Сплю на простынях Валверэя. Может, я была не права, когда так сурово судила Райана до встречи с ним. Он дает все,