И я просто говорю:

Остановись.

За три шага до мальчика тигр останавливается, выгнув спину и навострив уши. Его массивная голова поворачивается, чтобы посмотреть на ложу Бессмертных.

Толпа затихает настолько, что я слышу, как навесы колышутся от ветра. Медленно мальчик выглядывает из-под шлема. Один за другим глаза зрителей обращаются ко мне, прослеживая линию взгляда тигра.

Шепот проносится по коже, как мурашки.

― Крылатая Леди…

― Она использует свою силу…

― …противостоит Валверэям…

Но я игнорирую все, кроме ментальной связи с тигром.

Я здесь, ― говорю я животному. ― Я друг. Ты в безопасности.

Тигр опускает морду и проводит лапой по голове, словно у него в ухе что-то жужжит. Но это мой голос. Мой дар позволяет соединиться с животным на более глубоком уровне, чем я считала возможным.

Друг? ― Осторожно повторяет он.

Я едва не смеюсь, на глаза наворачиваются слезы.

Да! Друг! И этот мальчик? Он тоже друг.

Тигр еще несколько раз проводит лапой по ушам ― ему не нравится зуд моего голоса в голове, но, кажется, он понял мое послание. На несколько напряженных мгновений он остается сидеть на песке, лицом к ложе Бессмертных.

Лицом ко мне.

По мере того как становится ясно, что тигр собирается пощадить мальчика, ропот в толпе перерастает в возбужденные крики неверия. По стадиону разносятся крики ― Наша Крылатая Леди! ― и краем глаза я вижу сотни рук, складывающихся в крылья.

Райан рядом со мной испускает неровный выдох. Можно было бы принять это за облегчение от того, что мальчик в безопасности, но я знаю лучше.

Райан просто рад, что его ловушка сработала.

― Клянусь богами, певчая птичка, ― говорит он, впиваясь в меня глазами. ― Ты покорила тигра. Толпу. Ты покорила меня…

Он замолкает, когда я бросаю на него яростный взгляд.

Я чувствую, как продолжаю сливаться с хищником. Теперь я наполовину тигр, наполовину девушка, и я не уверена, кто из нас более злобный.

Низко и опасно я шиплю:

― Что там говорил твой отец? Недостаточно развлечений? Я могу это изменить.

Ярость затуманивает мое зрение, кружит голову и опьяняет. Я теряю себя, но обретаю нечто могущественное. Валверэи должны усвоить, что за каждое совершенное ими преступление их ждет возмездие в двойном размере. Такие, как они, слишком долго вертели миром по своей прихоти.

Я поднимаю правую руку, словно это лапа самого тигра.

Чувство невесомости охватывает меня, словно я парю над собой. От ладоней по венам пробегают искры, как будто я спала, но наконец проснулась.

Дыхание перехватывает в горле. Я начинаю дрожать. В голове колет, и вдруг я смотрю на мир чужими глазами, глазами человека, который видит мир в другом свете, цвета ярче и живее, чем раньше.

И каким-то образом я знаю, что могу сделать.

Я обращаюсь к тигру и говорю:

Мне нужно, чтобы ты сделал кое-что для меня. Заберись сюда и вцепись когтями в морду каждого Валверэя, которого увидишь.

Тигр не отказывается.

Он не может сказать «нет».

Потому что мы с тигром теперь одно целое, и у него нет другого выбора, кроме как сделать то, что я приказываю.

Аплодисменты зрителей переходят в крики, когда тигр запрыгивает на помост диктора, затем на массивные инструменты барабанщиков и устремляется на трибуны.

Глава 8

Вульф

Крики прокатываются по трибунам, подобно шторму, когда толпа в панике пытается спастись от хищника.

Гул барабанов от ударов лап тигра по их поверхности, оглушает мои чувствительные уши. Тигр взбирается на трибуны мощными прыжками, не обращая внимания на крики зрителей.

Зверь выглядит чертовски одержимым.

Золотые Стражи на нижних трибунах призывают Великого клирика перелезть через перила. Он отмахивается от их рук, а затем сам спрыгивает на шесть футов вниз.

Я хватаю Сабину за плечо, трясу ее и шиплю:

― Что ты делаешь, Сабина?

Она не отвечает. Даже не моргает. Что-то не так с ее темно-синими глазами; они мутные, как патина на медном чайнике.

― Сабина? Ты должна это прекратить. Это зашло слишком далеко!

Лорд Берольт, этот чертов ублюдок, стоит за всем этим. Если бы мне пришлось гадать, я бы сказал, что он хотел устроить ее дару сенсационную демонстрацию, чтобы слухи о ее силе дошли до самых дальних врагов.

И скажу честно, чертовски приятно видеть, как десятитысячная толпа преклоняется перед этой девушкой с силой летнего солнца и сердцем вечерней луны. Но теперь она взорвалась, как созвездие, и ее руки простираются слишком далеко. Звезды не могут светить так ярко. В конце концов они падают.

Я снова трясу ее, но разум словно покинул ее тело.

― Вульф! ― внезапно кричит Райан. ― Слева!

Тигр приближается. Всего двумя уровнями ниже.

Вся арена содрогается от десяти тысяч паникующих зрителей, рвущихся к выходу. Мое дыхание учащается. Мышцы напрягаются. Мои чувства обостряются до предела, и инстинкт берет верх, рассчитывая траекторию движения тигра.

Животное напрягает мышцы и прыгает в ложу, одним махом преодолевая перила, а я вовремя уворачиваюсь.

Он приземляется на полудюжину стульев, которые разлетаются в щепки и падают на пол, а его челюсти смыкаются в дюйме от локтя леди Руны. Она испуганно кричит. Проходит несколько драгоценных секунд, пока тигр пытается подняться среди сломанной мебели, и у Золотых Стражей появляется возможность оттащить плачущую леди Руну к выходу.

Райан выхватывает меч.

― Отведи Сабину в безопасное место. Я разберусь с тигром.

Он вращает меч по кругу, чтобы укрепить запястье, а затем крепко сжимает его в руках, глядя в глаза зверю.

Я сомневаюсь, но, несмотря на все его недостатки, Райан ― мастер фехтования.

Он может позаботиться о себе.

Я хватаю Сабину за плечи. Снова