Шрифт:
Закладка:
Иногда мне кажется, что кома хуже смерти.
А психиатрическая больница?
Я до сих пор не знаю, где находится мама… В городской лечебнице пациентки с именем Клэр Макнайт нет. Возможно, отец пристроил её в какую-нибудь частную клинику?
Я в тупике. Единственный человек, который знает, где мама, заперт в собственном теле».
Тусклый свет торшера практически не освещал гостиную, и буквы на бумаге начали расплываться. Захлопнув дневник, я откинулась на спинку дивана.
В дверь раздался звонок.
Я подняла взгляд на часы. Девять вечера. Поздновато для гостей. Подумав, что это Том или Моника снова пришли меня навестить, я поправила пижаму и поспешила в прихожую.
Распахнув дверь, я оторопела. На пороге стоял Гарри, одетый в серый вельветовый костюм под стать унылой пасмурной погоде. Мы не виделись с тех пор, как… моего отца подстрелили.
– Привет, – он оглядел меня с ног до головы. – Симпатичная пижамка.
– Что ты тут делаешь?
– В этом доме не принято здороваться, да?
– Привет, – быстро ответила я. – Так в чем дело?
– Ты до сих пор не отправила Элли черновик статьи, – он пожал плечами. – Я только пришёл в редакцию, а меня уже намереваются выгнать.
– Извини, – я обняла себя за плечи, почувствовав порыв ветра, ворвавшегося в приоткрытую дверь. – Мне сейчас не до газеты.
– Наш материал должен был быть на первой полосе. Главный редактор рвёт и мечет.
Мне нечего было ответить. Вздохнув, я развернулась на пятках и направилась в гостиную. Гарри захлопнул дверь и последовал за мной.
– Росфилд не дружит с солнцем, а ты с лампочками? – спросил он, остановившись посреди комнаты. – Оу-у…
Я проследила за его взглядом: на журнальном столике были неряшливо сложены книги и газеты, на комоде валялись мелочь, гербарий (что он там делает?) и какие-то квитанции. Вещи кучей были брошены на спинку стула. А на диване лежали дневник, недоеденная коробка конфет и розовый лифчик.
Гарри всё это осознал, а затем поднял бровь и посмотрел на меня.
– У меня депрессия, – пожала плечами я.
Он подошёл к окну и открыл штору, запуская в комнату свет уличного фонаря. Я, прищурившись, за ним наблюдала.
– Так-то лучше, – сказал он, улыбнувшись. – А выключатель у тебя где? Или ты экономишь электричество?
– Со своим уставом в чужой монастырь не суются, – фыркнула я. – Выключатель слева от тебя.
Гарри долго смотрел на меня, а затем огляделся и направился в сторону кухни. Я услышала скрип открываемого шкафчика и звук льющейся воды. Я когда-нибудь говорила ему, чтобы он чувствовал себя как дома? Через минуту Гарри вернулся со стаканом в руках.
– Пей.
– Да что вообще происходит?
– У тебя голос хриплый, смочи горло водичкой, – сказал он, вкладывая стакан мне в руку.
Я почувствовала, как меня захлёстывает раздражение, однако глоток воды все же сделала. Горло правда пересохло.
– Отлично, – кивнул он. – А теперь собирайся.
Несколько секунд я растерянно смотрела на него. Гарри присел на диван и повторил:
– Собирайся, Джуди. Переоденься, накрась глаза, расчеши волосы, что там обычно делают девушки перед тем, как выйти из дома?
Гарри перевёл взгляд на мой лифчик, лежащий на диване.
– И это не забудь, – добавил он и потянулся к нему рукой, я отрицательно замотала головой: «Только тронь!»
– Что ты задумал? – спросила я, сложив руки на груди.
– Хочу привести тебя в чувство, – Гарри улыбнулся, подняв брови. – Ты же не хочешь, чтобы нас выгнали из Steps?
– Steps – это предлог? – я прикусила губу. – Никто не позволит Элли выгнать нас из газеты, тем более тебя. Ты к заметке не имеешь отношения.
– Имею, – возразил он. – Мы работали в команде.
– Хорошо, – выдохнула я. – У меня есть ещё неделя, я успею написать.
– Новый выпуск отправляется в типографию через два дня, – Гарри поднял бровь, осаждая меня взглядом. – Элли разве тебе не звонила?
Я виновато опустила взгляд в пол:
– У меня телефон сломан.
– Странно, что твои друзья не напомнили тебе про статью. Элли же ваша общая подруга?
– Том не воспринимает газету всерьёз, а Моника, может, просто не хотела меня нагружать или расстраивать, – я прикрыла глаза. – Боже… я испортила первый выпуск Элли.
– Вам необходимо просто встретиться и поговорить, – Гарри отвёл взгляд на фонарный столб, который подглядывал за нами из куста. На его выразительном профиле заиграли тени. – Я уверен, она тебя поймет.
– Я не думаю, что готова вернуться в школу.
– Затворничество – тоже не выход.
Я покачала головой.
– Как я могу сидеть за партой, когда вокруг меня мир рушится?
Гарри встретился со мной взглядом:
– Я понимаю тебя. Это непросто, но ты должна найти в себе силы жить дальше.
Я улыбнулась и покачала головой.
– Чёрта с два ты меня понимаешь.
– Недавно у меня погибли родители, – вдруг выпалил он. Его голос был спокойный, но мрачный. – Поверь, я понимаю, что ты чувствуешь.
– Прости, – улыбка мгновенно спала с моего лица. – Я не знала…
– Одевайся, – он положил голову на спинку дивана и прикрыл глаза. – Выходим через двадцать минут.
* * *
Мы могли отправиться на озеро, чтобы посмотреть на уток. Могли прогуляться по росфилдскому парку и устроить там вечерний пикник. Могли сходить в кафе и заказать на двоих литр приторного молочного коктейля, в конце концов.
Но Гарри выбрал чёртов парк аттракционов.
Вся моя жизнь сейчас напоминала мне американские горки, а иногда и комнату страха. Я была сыта этими головокружительными каруселями по горло!
– Сладкая вата или яблоко в карамели? – спросил Гарри, когда мы остановились у ларька.
Я покачала головой:
– Ничего.
– Понял, – кивнул он и, обернувшись к девушке в красном колпаке, сказал: – Две ваты, пожалуйста.
Я огляделась. Последний раз в парке аттракционов я была лет пять назад вместе с родителями и Сэмом. За это время здесь ничего не изменилось: вход в парк представлял собой сказочные ворота, выкрашенные ярко-жёлтой краской, которая облупилась в некоторых местах. В самом центре находилось сердце парка – огромное колесо обозрения. Чуть левее американские горки, которые некоторые называли русскими и башня свободного падения, а справа тир, зеркальная комната и дом страха. Воздух в парке пах солёной карамелью. Из динамиков, развешанных на столбах, лилась приятная диско-музыка.
– Твоя вата, – Гарри протянул мне огромное розовое облако на тонкой палочке.
– Если бы я знала, что ты задумал, то ни за что не вышла с тобой из дома, – я откусила вату, которая мгновенно растаяла на языке. – Спасибо.
– Я знал, – он пожал плечами. – И поэтому не сказал, куда мы пойдем.
Я искоса посмотрела на него, в его
