Шрифт:
Закладка:
Я раздвигаю ноги, приглашая его встать между ними. Его бедра прилегают к моим, и наши рты открываются, оставляя достаточно места для того, чтобы кончики наших языков задевали друг друга. Я дрожу от удовольствия, нащупываю его талию и крепко обхватываю, чтобы притянуть его к себе, обхватив ногами.
Включается режим шлюхи.
Его рука, лежащая на моем лице, притягивает меня ближе, его язык проникает глубже с каждой новой волной. Он издает слабый стон, и я теряю контроль. Наши поцелуи становятся быстрее и жестче. Мое тело жаждет его и, видимо, он чувствует то же самое. Его вторая рука начинает блуждать по моей талии, затем по бедрам и снова вверх, сжимая мои изгибы так, словно его одолевает желание. Я посасываю его нижнюю губу, слегка касаясь ее зубами.
О, это не Оскар. Он не был бы таким смелым, даже в темноте.
Кто бы это ни был, мы изголодались друг по другу, как два подростка в туалете ночного клуба, даже не зная имен друг друга и не зная, увидимся ли мы когда-нибудь снова, но не в состоянии сосредоточиться ни на чем, кроме поиска удовольствия. Блядь. Я не знаю, сколько времени осталось, но каждая секунда, проведенная с ним, ощущается как нечто ахиренно притягательное.
Если я не узнаю, кто он, я никогда себе этого не прощу.
Меня могут застрелить за это, но риск того стоит. Оторвавшись от него, я приблизила губы к его уху.
"Кто ты?" — шепчу я.
Он осыпает легкими поцелуями мою щеку и переходит к шее.
"Пожалуйста", — вздыхаю я.
"Не могу".
Эти два слова, дают понять, что он американец.
Наши губы возвращаются друг к другу. Теперь мне нужно найти что-нибудь еще, что угодно, что поможет мне опознать его позже. Какие-нибудь украшения? Или часы? Да. На нем есть часы. Что еще? Я провожу кончиками пальцев по его телу под видом дразнилки, пока они не оказываются у пояса его боксеров. Я медленно начинаю водить по тому месту, где его кожа соприкасается с тканью. Если это бренд, возможно, я смогу распознать его по шву.
Боже, это настоящее дерьмо из МИ-5. Я борюсь сама с собой за то, чтобы оставаться в моменте и просто наслаждаться процессом, но я также не могу позволить зацепке — какой бы странной она ни была — ускользнуть. Я иду на компромисс, позволяя одной руке скользить по его твердому торсу, а другой пытаю счастье в изучении бельевого брайля.
Когда музыка стихает, я мучаюсь от нежелания останавливаться.
"Так, все, думаю, нам пора завязывать, пока мы не увлеклись".
Голос Мэддисон разрывает наши губы. Я упираюсь лбом в его грудь и вздыхаю.
"Снова переходим, и никаких разговоров, пока я не скажу".
Его имя. Я просто хочу узнать его имя. Он начинает отстраняться, но я крепче сжимаю его руку, не позволяя ему покинуть меня. Я копаюсь в столе, надеясь, что он лежит там же, где я оставила его, когда убиралась. Да. Закругленный металл холодит мои пальцы. Да. Я кладу ему на ладонь свой именной бейдж. Он не задается вопросом, смыкает пальцы вокруг него и подносит мою руку к губам, чтобы поцеловать, прежде чем уйти. Я воспринимаю это как его обещание, что он вернет его мне. Затем я спрыгиваю со стола, и у меня снова кружится голова.
Хотя его отделяет от меня не более метра, он кажется океаном.
Я невероятно ошибалась, думая, что смогу приехать сюда и избежать всех романтических отношений. Невероятно глупо, на самом деле.
Теперь, когда я попробовала запретный плод, пути назад нет.
Глава 8
Как пещерный человек, только что едва избежавший встречи со львом, я могу думать только о том, чтобы трахнуть всех, кто окажется поблизости, чтобы продолжить свой род.
Мне завязывают глаза, хватают и тащат в ванную комнату, где я натыкаюсь на объятия кого-то другого, такого же растерянного, возможно, мне только что подарили такую возможность.
Дверь захлопывается за нами.
"Семь минут, начало… сейчас!" — кричит кто-то снаружи.
Я снимаю повязку с глаз, но темнота по-прежнему окутывает мое зрение. Мои руки осторожно ориентируются на тело передо мной, и он делает то же самое, поглаживая и сжимая меня во всех нужных местах. Он медленно целует меня в шею, и я хнычу, переполненная мучительным желанием.
"Элизабет?"
"Том?"
Он отшатывается и прочищает горло, чтобы успокоиться.
"Мне так жаль".
Почему ему жаль?
"Я не хотел… Я не знал, что это… Я бы не стал…"
Он не хочет меня, вот что он хочет сказать.
"Мы можем пойти, если хочешь?" предлагаю я.
"Нет, нет, мне кажется, что я почти не видел тебя всю ночь".
На самом деле он видел меня сегодня очень много, но я не пытаюсь его поправить.
"Если только ты не хочешь уйти?" — говорит он.
"Давай останемся".
"Хорошо."
"Хорошо".
Напряжение витает в воздухе, как густой дым, и становится трудно дышать. Хотелось бы мне, чтобы он все еще хотел меня.
"Мы можем сыграть в другую игру", — предлагает Том.
"Конечно".
Проходит еще несколько тихих секунд.
"Иди в душ".
"Что?"
"Иди в душ".
Его ноги ступают по линолеуму, когда он делает несколько шагов от меня.
"Я что, буду мокрой?" Вряд-ли я стану еще мокрее чем сейчас.
"Элизабет!" — насмехается он, как будто я слишком откровенна.
"Томас…"
"Твои шансы высоки".
Принято к сведению. Я нащупываю позади себя дверь, провожу рукой по ней, пока не нахожу замок, а затем захлопываю его.
"Что ты делаешь?"
"Снимаю трусы", — непринужденно отвечаю я.
Его молчание говорит за него, но это не тактика соблазнения.
"Что? Я не хочу сидеть в мокрых трусиках до конца ночи".
"Верно подмечено".
В том месте ванны, где он стоит происходит какое-то движение, и я представляю, как ткань скользит по его телу.
"Я на краю душа. Иди сюда".
Я не знаю, как это сделать, чтобы наши обнаженные тела не столкнулись, но я медленно, на цыпочках, иду на его голос, сцепив руки перед собой. Я останавливаюсь и отхожу, когда касаюсь его кожи.
"Прости".
Он тянется назад и берет меня за руку, усаживая рядом с собой, так что мы оказываемся плечом к плечу. Пульсация между ног выдает мою попытку испытывать к нему только платонические чувства.
"И…Что мы будем делать?"
Он наклоняется вперед, и после нескольких ударов о стену включается душ. Из водопада перед нами на меня падают ледяные
