Ворон с проницательным взглядом угольно-черных глаз вряд ли заслуживал такого некрасивого прозвища. Нелепо было назвать Горшком и Тумана, который являл собой образец классической красоты: точеные черты лица, выразительные серые глаза, благородная осанка… А о тонком, хрупком, фантастически подвижном Ветре и думать не приходилось! «Может, есть еще кто-то, кого сейчас нет за столом», – решил Рассвет.

После обеда, поблагодарив Зоряну за гостеприимство, Рассвет поднялся в свою комнату. Только теперь он заметил, как устал. Время было для сна слишком раннее, но путешествие сквозь миры выкачало из юноши много сил. На одной из трех кроватей не было ничего, кроме матраца и покрывала. Вероятно, она не принадлежала ни Ветру, ни Грому, а предназначалась для него. Скинув пиджак, Рассвет забрался под покрывало. Спал он крепко, без снов. Разбудил его звон колокольчика, приглашая к ужину.

Глава десятая. Лживые игры

Встретили его радостными возгласами и аплодисментами. На миг он почувствовал себя шоу-звездой, картинно спускающейся со сцены в ликующий зал. Может, они у него еще и автограф возьмут?

Автографов у него не просили, но это, верно, исключительно только потому, что ничего про них не знали. А то бы непременно уговорили где-нибудь расписаться. Дело в том, что они и впрямь видели в нем «звезду» – человека, обладающего ярчайшим даром: умением сочинять стихи. Но об этом он узнал позже. А сейчас чувствовал себя неловко и тревожно: что произошло за то время, пока он спал? Они «снова» его с кем-то перепутали? Или он говорил во сне от лица как минимум Императора всея Праведного Царства?

– В чем дело? – смущенно поинтересовался Рассвет, остановившись на нижней ступени.

Вместо объяснения Зоряна с лукавой улыбкой преподнесла ему маленькую дощечку, на которую были наклеены – о, ужас! – обрывки блокнотного листа с его собственными виршами.

– И кто потрудился реставрировать эту макулатуру? – с подчеркнутой иронией поинтересовался он. На самом деле юноша чувствовал себя смущенно.

– Я не поняла тебя, – извинилась Зоряна, – слишком много старинных слов. Ворон, наверное, понял бы, но сегодня он решил остаться у себя дома.

– Я спросил, кому и зачем понадобилось восстанавливать этот листок, который я порвал, потому что мне не понравилось то, что я на нем написал, – сдержанно пояснил Рассвет. – И мне, признаться, даже неприятно, что все читают эту чушь.

– Но это же стихи! – воскликнула Зоряна, забирая у него дощечку.

– Да какие это стихи – так, рифмованные строчки, – смущенно возразил автор.

– Но ведь стихи – это и есть рифмованные строчки, разве не так? – неуверенно заметила сидящая возле Морковки полноватая блондинка с большими наивными глазами.

Рассвет, разумеется, был убежден, что прозвучавшее утверждение ошибочно, но объяснять разницу было бы долго, так что он предпочел промолчать.

– Да ты не бойся, – решил подбодрить его незнакомый гибкий юноша с неправильными чертами лица (позже Рассвет узнал, что юношу зовут Лоза). – Мы все здесь чем-нибудь запрещенным занимаемся. Например, мы с Морковкой – флейтисты, Ветер – рисовальщик, Гром играет на балалайке, Туман рассказывает сказки, Злата плетет кружево и вышивает. Так что мы тебя не выдадим.

– Да не боюсь я, – «рассекреченный» поэт еще раз попробовал объяснить, в чем проблема, – просто это плохие стихи, они мне на самом деле не понравились – не мой стиль.

– Извини, – вроде бы понял Ветер, – это я их на своей кровати нашел, сложил из любопытства, прочитал. Мне-то стихи понравились…

– Стихи не могут быть плохими, – нравоучительно произнес Гром.

– Я их даже до запоминания выучила! – похвалилась Ночка.

– Все за стол! – закрыла тему Зоряна. – Сегодня у нас важное событие – в доме появился поэт. По этому случаю Кухмастер приготовил праздничный ужин.

– Я даже предлагаю сегодня отведать старинный напиток, рецепт приготовления которого подарил мне на прошлый день рождения Ворон. Вино называется. Надеюсь, получилось, – добавил высокий полный мужчина с добродушным лицом.

Вино оценил только Рассвет. Остальные были разочарованы его кислым вкусом. А Зоряне очень не понравилось, что оно вызывает какое-то странное состояние: «замутняет мозги, будто яд какой». Даже Рассвету не удалось убедить хозяйку, что вино – не яд, и рецептура Кухмастером, похоже, не была нарушена, так что напиток у него получился правильный. Она категорически велела вылить «всю эту гадость» на помойку.

После ужина все дружно убрали посуду и снова собрались вокруг стола. «Вот теперь и поиграть можно», – предложила Зоряна. «В красивые слова?» – радостно уточнила Ночка. «С них и начнем, – согласилась Зоряна, – неси-ка сюда мячик». Девочка радостно побежала на кухню – там, как уже успел узнать Рассвет, была лестница, ведущая в «женские спальни».

Игра заключалась в придумывании эпитетов. Ведущий называл предмет и бросал мяч любому, кто был в комнате, тот должен был подобрать подходящее определение и бросить мячик следующему. Поймавший мяч называл еще один эпитет к заданному ведущим слову и бросал мячик дальше. Чем красивее и необычнее было определение – тем лучше. Иногда игроки использовали для характеристики предмета целое словосочетание – правила это допускали. Если кто-то не мог подобрать ничего подходящего, то называл следующий предмет, и игра начиналась по новому кругу. Рассвет включился в игру только с четвертого круга: до этого ему мяч никто не бросал, видимо, давая новичку время, чтобы освоиться и лучше уяснить правила.

– Скатерть! – задорно выкрикнула Ночка, бросая мяч Рассвету.

– Алая! – не задумываясь ответил юноша, бросив беглый взгляд на стол, и кинул мяч Морковке.

– Нарядная! – добавила та, предавая мяч Зоряне…

Через какое-то время Гром, не сумев подобрать новую характеристику скатерти, задал новое слово: «Яблоко!».

– Спелое!

– Зеленое!

– Красное!

– Сладкое!

– Свежее!

– Круглое!

– Большое!

– Маленькое!

– Гладкое! – Ночка снова бросила мяч Рассвету.

– Румяное! – тут же сорвался с его языка традиционный эпитет.

– Вот здорово! – обалдел Ветер. Ловя летящий к нему мяч. – После этого остальные характеристики ничего не стоят!

– Не можешь придумать, какое яблоко, называй новое слово! – напомнила Зоряна.

– Небо! – быстро назвал Ветер заготовленное заранее слово.

– Светлое! – отозвалась Морковка, перебрасывая мяч дальше.

– Высокое! Прозрачное! Голубое! Синее! Холодное! Безоблачное! Покрытое тучами! – раздавалось вокруг.

– Хмурое! – продолжил Рассвет эту цепочку, когда очередь дошла до него.

Наконец, круглолицая блондинка запустила новое слово – руки.

– Сильные! Крепкие! Молодые! Старые! Морщинистые! Ласковые! Заботливые! Умелые!

– Золотые! – снова изрек первое пришедшее на ум Рассвет.

– Это как? – поинтересовался Туман. – Это что, у статуи?

Ночка засмеялась.

– Почему у статуи? – удивился Рассвет. – У человека.

– Да где же ты видел человека с золотыми руками? Что-нибудь другое придумывай! – пояснила Зоряна.

– Все правильно он сказал, – вдруг заступился за Рассвета Гром. – Если руки сильные, ласковые да умелые – цены им нет, вот они