Шрифт:
Закладка:
Ксюша так и замерла с рукой в рюкзаке. Человек стоял на крыше старого дома на другом конце площади и смотрел на Башню. Ксюша подступила к окну, с четвёртого этажа ей хорошо было видно внимательного наблюдателя. Человек с ног до головы закутан в грязное тряпьё, на голове шарф и шапка, так что осталась одна узкая полоска для глаз. Человек стоял и смотрел, не шевелился, но именно он пробил трещину в зазеркалье.
Снаружи есть люди, как Ксюша! Не из сказок и не из картинок, а настоящие люди! Она подняла ладонь и помахала человеку.
Откуда ей знать, что снаружи плексиглас непроницаем, жизнь и свет внутри чёрной Башни никто из городских видеть не может. Человек не ответил и через пару секунд ушёл с крыши. На его место прилетели четырёхкрылые птицы, они хищно покружились над зданием и умчались обратно к короне запретного небоскрёба.
*************
– «Съем-ка я хоть этого львёночка!». «Не тронь, Иван-царевич моего львёночка!», – просит львица. – «Я тебе ещё пригожусь!». Так и пошёл Иван-царевич голодным. Видит царевич дом Бабы-Яги стоит, вокруг дома двенадцать шестов, на каждой по человеческой голове, кроме последнего. Вышла Баба-Яга навстречу к Ивану. «Здравствуй, бабушка!» – говорит ей Иван. «Здравствуй, Иван-царевич» – отвечает Яга. – «По своей воле ко мне пришёл, или по нужде какой?». «Пришёл заслужить себе коня волшебного!». «Хорошо, если пастухом три дня проработаешь и ни одну кобылицу мою не потеряешь, подарю тебе коня волшебного. А если нет, то не обессудь: будет твоя голова торчать на последнем шесте». Царевич согласился, Баба-Яга его накормила, напоила, и приказала за работу приниматься. Только выгнал царевич кобылиц в чистое поле, задрали кобылицы хвосты и на все четыре стороны разбежались. Заплакал Иван-царевич, сел на камень и уснул с горя. Прилетела к Ивану заморская птица и будит: «Вставай, царевич! Кобылицы дома!». Вернулся царевич к Яге, та кричит на своих кобылиц: «Чего вы домой вернулись?». «Как же нам не вернуться,» – отвечают те, – «если налетели птицы со всего света и чуть глаза нам не выклевали!». «Ну, завтра по лугам не скачите, а спрячьтесь в лесах!» – велела Баба-Яга. Но из леса кобылиц Ивану собрала львица. На третий день кобылицы спрятались в море, так что только одни головы над водой торчали. Помог Ивану пчелиный рой. На прощание пчелиная матка сказала: «Как вернёшься к Бабе-Яге, Иван-царевич, на глаза ей не показывайся, а пойди в конюшню и спрячься за яслями. Там в навозной куче паршивый жеребёнок валяется, забирай его, и в глухую ночь уходи». Послушался Иван-царевич, нашёл ночью жеребёнка, оседлал его и к огненной реке поскакал, переехал по Клиновому мосту на другой берег, а мост за ним истончился. Утром проснулась Баба-Яга, хотела Ивана-царевича съесть, но ни его, ни жеребёночка не нашла. Рассердилась Баба-Яга и помчалась в погоню. Во весь дух на железной ступе скачет, пестом погоняет, помелом следы заметает. Хотела проскакать по Калиновому мосту, но тот под ней подломился. Упала Баба-Яга в Пекло и сгорела заживо. Иван-царевич откормил жеребёнка, вырос тот в сильного волшебного коня. Поехал царевич на этом коне за Марьей-Моревной, забрал жену из плена и поскакал прочь. Кощей с охоты домой возвращается, конь под ним спотыкается. «Чего ты, кляча худая, спотыкаешься, или чуешь какие невзгоды?». «Иван-царевич приезжал, Марью-Моревну увёз». «Можно ли их догнать?». «Кто знает! Теперь у Ивана-царевича конь волшебный». Рассердился Кощей и всё равно догнал Ивана-царевича, соскочил на землю, хотел изрубить, но волшебный конь ударил Кощея копытами и убил. Марья-Моревна села на Кощеевого коня, а Иван-царевич на своего, и поехали они по гостям – сначала к ворону, потом к соколу и орлу. Куда не приедут, везде красоту Марьи-Моревны нахваливают, добра и детей им желают. Как вернулись Иван-Царевич с Марьей-Моревной к себе домой, так стали жить долго и счастливо.
Конец сказки Кощей рассказал спустя год после побега Ксюши на первой части. Ей самой захотелось узнать, что случилось с Иваном-царевичем, что там за огненной рекой и какие ещё бывают чудовища. Но на уроке Ксюша слушала сказку вполуха, больше смотрела в окно и вялой рукой рисовала в тетрадке лошадиную голову.
– Что с тобой? Плохо себя чувствуешь?
Ксюша отвлеклась от старого города и мутно посмотрела на воспитателя.
– Да так… просто грустно.
– А кому ты вчера махала?
Ксюша даже не удивилась, что Кощей знает, только пожала плечами.
– Хочешь выйти? Видела дверь внизу? Пробовала открыть?
Ксюша замотала головкой. В глубине души она конечно хотела, но тот закутанный человек... Почему он ей не ответил? Зачем так пристально смотрел на их Башню? За что четырёхкрылые птицы хотели его заклевать?
– Тебе пока нельзя в город. В нём очень опасно, и люди в городе живут… плохие. Однажды очень-очень захочется, и тогда я тебя отпущу, но не раньше шестнадцати лет.
– А сейчас мне сколько?
– Двенадцать. Взаперти ты проживёшь ещё четыре года, но мы потратим это время не зря.
– Я-ясно. А если я не хочу выходить, можно мне навсегда тут остаться? – устало протянула Ксюша руки и туловище на прохладной крышке стола.
– Знаешь что, иди спать, – посмотрел на наручные часы Кощей. В половину второго их урок продолжался не более получаса. Ксюша тяжело поднялась, собрала мятые тетрадки в рюкзак и поплелась к двери.
– Радогост… – сипло сказала она, собираясь выйти из столовой. Волшебное слово не обязательно было кричать в полный голос. Да и волшебное ли оно? Кругом электроника, микрофоны, голосовые замки. И Кощей, наверное, увидел, как она махала рукой, через какую-нибудь электронику. Почему же тот человек не помахал ей в ответ?..
*************
Как бы снова не заболела. Не хотелось потрошить армейские аптечки и подбирать подходящую дозу лекарств. Разве они могут болеть? Максим не болел, но ведь все в их поколении очень разные, в этом и смысл. За последние два года Ксюша сильно вытянулась, хотя сама этого не замечала. Халат на ней больше не болтался, как на ребёнке, и не волочился, хотя
