– Благодарю вас, – проговорил юноша. – Благодарю, что вступились за меня.

– Я обещал, что здесь вы найдёте пристанище, – Хранитель чуть улыбнулся. – Старейшина попросила адептов проводить вас в ваши комнаты.

– Комнаты?

– Я полагаю, ты устал, – сказал Джастис. – Поелику ещё не пришёл в себя после плена. И у тебя уже очень долго не имелось возможности отдохнуть. Позволь предложить защиту и гостеприимство Чертога, – он сделал приглашающий жест.

Рядом ждали две девушки в мантиях того же синего цвета, как и у Верховного Адепта. От них исходило то же благородство, та же потусторонняя сила, как и от Хранителей. Одна из адептов была бледной, с веснушками и волосами цвета пшеницы. Другая, с чертами, будто высеченными скульптором, и кожей чуть темнее, чем у Леды, казалась немного выше.

– Меня зовут Грейс, – проговорила она. – Я служу Старейшине. Она велела приготовить комнаты для вас обоих.

Уилл снова посмотрел на Вайолет. Они оба были в грязи и – да, Джастис оказался прав – совершенно измучены. Когда Вайолет кивнула, юноша тоже выразил согласие.

Грейс повела гостей вверх по ступеням, за века сглаженным множеством ног. Лестница вилась спиралью и вела в ту часть Чертога, которая казалась необитаемой. По пути Уиллу удавалось лишь краем глаза взглянуть на внутренние дворы, коридоры и комнаты, но внутри него царило то же ощущение чуда, которое юноша испытал, когда только проехал через врата. Померкшая красота вокруг напоминала затянувшийся алый закат, когда последние лучи над миром вот-вот угаснут.

Грейс держалась уверенно, явно чувствуя себя как дома в этом странном месте, а вот Уилл будто шагнул в другой мир, намного превосходивший привычный, со своими собственными незнакомыми правилами и традициями. Они поднимались по ступеням вдоль изгибавшейся стены, похоже, в одной из тех башен, которые юноша видел издалека, когда проезжал через врата.

– Говорят, в древние времена гости останавливались в этой части Чертога, – проговорила Грейс. – Но Хранители не принимают чужаков, и это крыло теперь стоит пустым. Старейшина велела, чтобы его снова открыли. А вот и твоя комната, – она кивнула Вайолет.

Вторая сопровождавшая выступила вперёд со связкой железных ключей в руках и выбрала тот, который подходил к замку.

На пороге Вайолет помедлила и обернулась к Уиллу. Он прекрасно понимал: после бега по болотам ей наверняка уже не терпелось смыть с себя грязь, но ночёвка у Хранителей всё равно была чем-то невероятно значимым.

– Комната Уилла рядом?

– Да, следующая вверх по лестнице, – ответила Грейс.

– Хорошо, – Вайолет глубоко вздохнула и с благодарностью кивнула.

– Увидимся утром, – сказал Уилл.

Девушка бросила на него последний взгляд и скрылась за дверью.

Юноша повернулся к Грейс. Та жестом подозвала свою соратницу, и они прошли дальше по лестнице вдоль вогнутой стены.

– А вот эта комната – твоя, – сказала помощница Старейшины.

Они подошли к дубовой двери, выцветшей от времени. Поворот ключа – и та распахнулась.

– Старейшина Хранителей предлагает тебе отдохнуть и набраться сил, – проговорила Грейс, а потом обе девушки удалились, оставив Уилла одного в незнакомой обстановке.

Комната разительно отличалась от его жилища в Лондоне, маленькой каморки, где четверо обитателей спали на холодном полу, и всем едва хватало места вытянуться. Юноша отчасти ожидал, что окажется в тюремной камере или посреди холодных заброшенных руин. Дверь за ним захлопнулась, и он шагнул вперёд, не веря своим глазам.

Над головой высился сводчатый потолок с нервюрами[10]. Когда-то он был окрашен, кажется, в голубой и серебристый, но сейчас цвета потускнели. Арки сходились к звезде, вырезанной в камне. Большие стрельчатые окна тянулись вдоль стен, а в дальнем конце помещения располагался огромный камин.

Кто-то развёл огонь и оставил зажжённую лампу на столике возле старинной кровати, которая казалась мягкой и тёплой. На покрывале лежала ночная сорочка, чтобы гость мог переодеться ко сну. У огня кто-то приготовил фланелевое полотенце, большой таз и серебряный кувшин с тёплой водой, чтобы Уилл мог помыться, если пожелает. А когда он подошёл поближе и поднял светильник, то увидел небольшой табурет, на котором стояла тарелка с ужином: свежий чёрный хлеб, мягкий белый сыр и кисть спелого винограда.

Мама, должно быть, мечтала о таком месте, где она находилась бы в безопасности от преследователей, а Хранители отгоняли бы тьму. «Это она должна быть здесь, не я…» Но мама так и не успела добраться под защиту этих стен, а предпочла забрать сына и бежать, бежать до тех пор, пока совсем не осталось сил. Уилл поднял руку, коснулся медальона, висевшего на шее.

Отблеск света из окна привлёк внимание.

Подойдя ближе, юноша увидел на дальних стенах мерцание огромного костра, который сиял, как тёплый огонёк свечи, и обещал безопасность, дом. Это был маяк, и Хранители оберегали его даже ночью. «Последнее Пламя» – так назвала его Старейшина. Оно горело веками – горело до самого конца, пока не осталось единственным светочем.

На миг Уилл явственно представил армии Тьмы. Они смыкали строй вокруг Чертога, а на стенах сияло единственное непоколебимое пламя. Юноша долго стоял и смотрел на него.

Позже, когда Уилл помылся, надел ночную сорочку и съел скромный ужин до последней крошки, он лежал в кровати, прижимая к груди тёплый медальон Госпожи. Через некоторое время мысли незаметно перетекли в сон, в котором юноша бродил по этим же залам, только давным-давно, а рядом с ним была женщина из отражения. Она обернулась, глядя на Уилла мамиными глазами, и в следующий миг её лицо вдруг исказилось, изменилось.

А там, где стоял Чертог, не осталось ничего – только великая тьма, бледный венец и горящие чёрным пламенем глаза. Они становились всё ближе и ближе, но Уилл не мог сбежать. С криком он пробудился, уставился на резную каменную звезду и ещё очень не скоро сумел снова заснуть.