Ей хотелось принадлежать ему. С самой первой минуты их встречи ей хотелось быть функцией, включенной в его жизнь и обеспечивающей ее. Она больше не думала о своем неудавшемся браке, и совесть совсем не мучила ее. Она честно прожила свое замужество и всю свою прежнюю жизнь ради этого момента – чтобы научиться ценить. Ей хотелось быть счастливой по-женски, но раньше она не знала, как распознать это чувство. Теперь же все ее существо подсказывало, что она испытывает именно это высшее чувство удовлетворения, но которое только способен человек. Она встретила мужчину, который делал ее счастливой. Он был тем особенным сочетанием первозданной силы и покровительственной нежности, о котором она всегда мечтала. С ним у нее получалось быть «здесь и сейчас», она не помнила прошлого и не беспокоилась о будущем.

Ее гормоны давали добро на этого мужчину и заставляли ее растворяться в нем без остатка.

Отстранившись от Лизы на минуту, Тео прошептал:

– Элизабет, ты сводишь меня с ума. Я никогда прежде себя так не чувствовал.

Она почувствовала колыхание его слов на своих губах. Он прижал ее сильнее к себе, и она ощутила, что он тоже дрожал.

Тео действительно никогда прежде не испытывал подобных чувств. Ему показалось, что он до этого просто существовал и все его бытие состояло только из детства, в котором ему, кроме матери, не нужны были женщины, а затем и работы, в которой женщины ему были также не нужны, и вся его страсть была сосредоточена на успешных контрактах. Несмотря на то, что он мало знал Лизу, он доверял своей интуиции, которую развивал много лет. Он успел для себя понять, что эта девушка перевернула его однообразный мир, который никогда не будет прежним.

Раньше он просто плыл по течению и наслаждался пролетавшим мимо пейзажем, а теперь он очнулся и понял, к какому берегу ему хочется плыть. Он впервые почувствовал себя мужчиной, свою силу, свою доминанту, и это зажгло его сущность. Он горел ярким пламенем, и ему хотелось сворачивать горы. В его теле циркулировала бешеная энергия. Она рвалась наружу. Она разрывала все цепи страхов и неуверенности, сковавшие его существо. В его объятиях была хрупкая женщина, сотканная из тихой нежности, величественного спокойствия и чистой красоты, и он хотел быть обладателем этого сокровища, он хотел держать в своих руках Лизу, ограждая ее от всех ненастий и превратностей мира. Он хотел положить к ее худеньким длинным ногам все, что носило название материального.

– Пожалуйста, не уезжай в Россию, – тихо сказал Тео, смотря Лизе в глаза. – Останься в Англии. Со мной.

Лиза верила каждому его слову. Тео был насквозь правдивый. Каждый миллиметр его слов был сделан из честности и порядочности.

– Мне нужно сказать тебе что-то очень важное, – тихо сказала она, смотря Тео в глаза. – Это касается причины, по которой я сюда приехала.

Тео прикоснулся пальцем к ее губам. Он не хотел, чтобы она говорила о своем неудачном браке в эту минуту.

– Не сейчас, хорошо? – ответил он.

Он нежно посмотрел на нее, и Лиза подумала, что он прав. Этот вечер должен принадлежать только им двоим.

Теперь она притянула его к себе, и они снова слились в поцелуе, излучая при этом абсолютное согласие в своих чувствах. У них не было сомнений. Они отдались друг другу в этом моменте, и звезды улыбались им, а ветер притих, изредка заставляя деревья шелестеть природной мелодией любви.

Глава 16

Звук утра в Англии для Лизы не ассоциировался с будильником, детским плачем или собачьим лаем. Твердо свои позиции на это место занял звук газонокосилки.

Еще не было восьми, как садовник уже вовсю делал прически и укладки раскинувшейся повсюду зеленым узором растительности, которая попадалась под его могучую руку.

Рыжеволосый, конопатый мужчина в самом расцвете сил, он относился к разряду людей, по которым трудно определить возраст. Промежуток между предполагаемыми цифрами мог быть настолько большим, что лучше сразу оставить эти тщетные попытки догадаться.

Спускаясь на кухню, Лиза почувствовала запах безупречно хрустящих тостов. Через высокие французские окна проливался свет на островок на кухне и на верхнюю часть кухонной мебели жемчужного цвета. Брюс встретил Лизу в своей привычной веселой манере. Он вилял хвостом и пытался запрыгнуть к ней на руки. Лия, свежая и полная сил, намазывала тосты медом и маслом. Сашенька сидела на своем стульчике и рассматривала книжку, то стуча по ней своими пухлыми ручками, то энергично перелистывая твердые картонные листы.

– Доброе утро, Лиза, – радостно сказала Лия и села за стол.

– Доброе утро, девочки, – ответила Лиза. – Как вкусно у вас пахнет.

– Присоединяйся к нам. Я еще кашу сварила, если хочешь. Артур уехал за цветами, должен вернуться с минуты на минуту. Через пару часов нам нужно быть готовыми к выходу.

– Да-да, – ответила Лиза, с нетерпением доставая тарелку: так аппетитно и разноцветно еда выглядела на столе, что ей захотелось попробовать все.

Ягоды, тосты, омлет, авокадо, варенье. Лизе нравилась легкость, с которой Лия относилась к приготовлению и сервировке еды; ее желание экспериментировать с разными рецептами, даже если творческий процесс приготовления занимал много времени; ее любовь к живым цветам, которые всегда радовали глаз своими красками и запахами.

Лиза много раз отмечала, что по обстановке в доме не всегда можно сказать, живет ли там женщина. Ее не переставало удивлять, насколько Лие удалось однозначно ответить на этот вопрос. Лизе хотелось заразиться этим умением создавать вокруг себя уют, пропитаться этим умением насквозь и ровно так же относиться к своей жизни, семье и жилищу, как относилась хозяйка этого роскошного дома.

Вернувшись прошлой ночью от Вероники, она поняла, что соскучилась по Льюисам, по их семейному укладу. Она хорошо провела время с давней подругой, но, тем не менее, возвращалась она от нее с удовольствием. Она пока не могла понять, какую роль в этом играла близость к дому Тео, главную или второстепенную, но склонялась все же к первому варианту.

Два часа пролетели настолько незаметно, что Лизе даже пришлось поторопиться. Время в Англии текло очень медленно и в то же время безжалостно быстро. Наверное, потому что каждый день происходило что-то новое в непривычной для нее обстановке и она совсем отключилась от «линии» своего прошлого.

Делая заключительный штрих своего образа, Лиза накрасила губы светло-бежевым блеском, взглянула на