16

Большая сделка

Вильгельм Канарис, Людвиг Бек и Ханс Остер любили начинать свой день с прогулки верхом на лошадях в Тиргартене среди розовых кустов и могучих кленов. Они подставляли лицо солнцу и слушали мерный стук копыт [204]. Непростой весной 1938 года в Берлине цвели не только розы, но и кое-что еще — заговор по свержению Адольфа Гитлера.

Строить планы такого рода следовало осторожно. Когда Канарис, разрываемый противоречиями, вступал в приглушенные беседы о том, что делать с Гитлером, он часто заканчивал словами: «Мы говорим не об измене, мы обсуждаем безопасность Рейха»[205]. Но даже само слово «измена» было… изменническим.

Заговорщики не были безумными революционерами — напротив, военные и чиновники, абсолютные консерваторы в политическом плане. У некоторых имелись собственные авторитарные устремления. Но разочарование в нацизме охватывало военные штабы, министерства юстиции, внутренних и иностранных дел, берлинскую полицию. Даже главный переводчик Гитлера, Пауль Шмидт, начал делиться секретами за спиной фюрера[206].

Зарождающуюся оппозицию с молчаливого всеобщего согласия возглавили Карл Гёрделер и Людвиг Бек. Около двадцати человек были готовы выступить против Гитлера. Репутация и высокое положение Бека в армии делали его идеальным кандидатом на роль лидера, хотя он сам не был до конца уверен, готов ли ее сыграть. Гёрделер обладал сильным характером и, казалось, неиссякаемой энергией. Он был готов наводить мосты в отношениях с либералами и объявленными вне закона профсоюзными лидерами[207]. Кроме того, он обладал большой свободой передвижений. К антигитлеровскому лагерю примкнул промышленник из Штутгарта Роберт Бош. Он сделал Гёрделера директором по внешней торговле компании Bosch Group, которая производила электрооборудование. В конце 1930-х компания Боша стала производить детали двигателей и другие компоненты для немецкой армии и авиации[208]. Такая работа позволяла Гёрделеру свободно путешествовать по стране и выезжать за границу.

Ханс Остер старался держаться в тени. Он оставался движущей силой всего заговора. Остер обладал прекрасными организаторскими способностями и был прирожденным заговорщиком. Один оперативник абвера называл его кабинет «портом захода» для всех, кто не разделял идеалы нацистской партии. Другой прозвал приемную кабинета Остера «голубятней», полной «таинственных людей», которые входили и выходили. Об Остере с восхищением говорили, что он сумел создать «собственную разведывательную сеть внутри контрразведки»[209].

Заговорщики надеялись на бескровный переворот и мирную передачу власти демократической монархии во главе с принцем Вильгельмом Прусским. Он был старшим внуком императора Вильгельма II и мирно жил в добровольном изгнании в Нидерландах с конца Первой мировой войны. Чтобы реализовать эти прекрасные мечты, требовалось не только тщательнейшее планирование, но также удача и поддержка внутри Рейха. Гёрделер, Бек и Остер вели смелую (или, возможно, наивную) игру, вербуя сторонников. Они обращались за помощью к другим странам, в частности к Британии. Предполагалось, что если британский премьер-министр Чемберлен публично объявит о безусловной солидарности с Чехословакией, то генералы и офицеры вермахта отвернутся от Гитлера и не позволят втянуть Германию в продолжительную и безнадежную войну.

Но для этого немецким заговорщикам нужно было убедить британское правительство в своей искренности и способности выполнить свое обещание по устранению Гитлера. Трудная, почти невозможная задача.

Гёрделер отправился на разведку в марте 1938 года. С фальшивым югославским паспортом он отправился в Лондон, где встретился с чиновником Министерства иностранных дел. Впоследствии тот сообщил своему руководству, что милый немецкий джентльмен, намеревающийся свергнуть Адольфа Гитлера, показался ему «чрезмерно оптимистичным». Роберт Бош познакомил Гёрделера с британским инженером А. П. Янгом. Янг был знаком с главным дипломатическим советником британского правительства, сэром Робертом Ванситтартом. В конце апреля Гёрделер вернулся в Лондон и дважды встретился с Ванситтартом. Гёрделер оказался не в меру разговорчив — он совершил роковую ошибку, заявил, что, сколь бы безумен ни был Гитлер, Германия вполне законно претендует на Судетскую область. Сэр Роберт этот аргумент не принял. Как, впрочем, и многое другое из того, что пытался внушить ему Гёрделер.

Наступил июль. Генерал Бек оставил сомнения и включился в заговор. Он попросил заговорщика, видного дипломата из Министерства иностранных дел, Эриха Кордта, добиться от англичан недвусмысленного заявления. Насколько понимал Кордт, заявление должно быть таким, чтобы его можно было использовать для «подталкивания армии к активному бунту»[210]. Кордт отправился в немецкое посольство в Лондоне и обратился к своему британскому другу, имевшему хорошие контакты в правительстве. Увы, пользы это не принесло.

Британцы вели себя вежливо, но не торопились откликаться на авансы. Немцы продолжали стучаться в закрытые двери. На первой неделе августа Гёрделер вновь встретился с А. П. Янгом на балтийском побережье. Они общались два дня, но все тщетно, хотя Гёрделер предлагал Невиллу Чемберлену прекратить любые переговоры с нацистами, пока те не перестанут преследовать евреев[211].

В середине августа Остер и Канарис решили отправить собственного эмиссара[212]. Им стал сорокавосьмилетний адвокат, монархист, друг Канариса, представитель старинной аристократической померанской семьи — барон Эвальд-Альберт-Фридрих-Карл-Леопольд-Арнольд фон Кляйст-Шменцин. Перед вылетом в Лондон он встретился с Беком. «Привезите мне убедительное доказательство того, что, если мы нападем на Чехословакию, Британия вмешается, — сказал Бек, — и я положу конец этому режиму»[213].

Кляйст путешествовал по-баронски. В аэропорт Темпельхоф его отвез кузен, генерал Пауль-Людвиг-Эвальд фон Кляйст. Таможню проходить не пришлось — машина доставила его прямо к самолету. Приземлившись в Лондоне, Кляйст отправился в роскошный отель «Парк-Лейн» в респектабельном районе Мэйфэр. Британский корреспондент в Берлине снабдил его необходимыми контактами и рекомендациями[214]. Вечером Кляйст ужинал с бароном Джорджем Амброузом Ллойдом, бывшим верховным комиссаром Египта, тесно связанным с британской разведкой MI6. Кляйст сообщил, что вторжение в Чехословакию произойдет «в конце сентября и никто не сможет это остановить, если Британия не выскажет открыто свою позицию господину Гитлеру». Барон Ллойд передал эту информацию лорду Галифаксу.

На следующее утро Кляйст встретился с сэром Робертом Ванситтартом в Министерстве иностранных дел и передал ту же информацию. Он сказал, что вторжение начнется до 27 сентября, но при этом серьезно упростил политическую ситуацию в Германии, заверив собеседника: «В Германии есть только один экстремист, и это Гитлер». Ванситтарт поделился записями этого разговора с Галифаксом, а тот проинформировал премьера Чемберлена.