с Австрией. Эти слухи должны были напугать президента Микласа и сделать его более сговорчивым. Когда вторжение стало реальностью, Канарис приказал своим агентам собрать информацию о реакции европейских правительств — в первую очередь Франции, Британии и Италии[190].

Геринг работал на телефонах — буквально не покладая рук. В пятницу 11 марта до одиннадцати вечера он сделал более двадцати звонков, пытаясь убедить австрийцев сдаться. В феврале по настоянию Гитлера министром внутренних дел был назначен молодой юрист, член австрийской нацистской партии, Артур Зейсс-Инкварт. Он стал правой рукой Геринга в Вене. Для ведения переговоров в Вену вылетел берлинский предприниматель, сторонник нацистов, Вильгельм Кеплер.

В 14:45 Зейсс-Инкварт сообщил Герингу хорошие новости: канцлер Шушниг отменил назначенный на 13 марта плебисцит. Через двадцать минут Геринг перезвонил и сказал, что этого мало. Шушниг должен в течение двух часов подать в отставку и назначить новым канцлером Зейсса-Инкварта. Кеплер уже направляется в его кабинет с проектом телеграммы, которую австрийское правительство должно отправить Гитлеру. Это была официальная просьба о вводе немецких войск для поддержания стабильности и порядка.

Зейсс-Инкварт перезвонил Герингу в 17:26 и сообщил, что президент Миклас принял отставку Шушнига, но отказал ему в праве самому назначить своего преемника. «Скажите президенту, что если известные вам условия не будут приняты немедленно… Австрия перестанет существовать, — рявкнул Геринг. — Вторжение начнется сегодня же по всем фронтам»[191].

Через час Геринг вновь беседовал по телефону с Кеплером и Зейссом-Инквартом. Они сообщили, что Миклас непреклонен. Геринг сказал, что у президента осталось два часа, чтобы изменить решение.

У стен канцелярии собрались толпы австрийских нацистов. Они перекрыли дороги и орали: «Повесить Шушнига! Хайль Гитлер!» Шушниг слышал эти крики из своего кабинета. Он лично обратился к Микласу, который категорически не соглашался утверждать канцлера, назначенного нацистами. Шушниг решил обратиться к нации по радио прямо из канцелярии. Он сказал, что подает в отставку, что армии отдан приказ не поддаваться на провокации и не открывать огонь. «Даже в этот ужасный час мы не готовы к кровопролитию… Боже, защити Австрию!»

В берлинской Рейхсканцелярии возбужденный Адольф Гитлер не стал медлить. Еще не пробило девяти, а он уже отдал приказ немецкой армии выступать[192]. Через несколько минут Геринг позвонил Кеплеру в Вену, и тот рассказал о радиовыступлении Шушнига. «Прежнее правительство приказало армии не оказывать никакого сопротивления», — сказал он.

Герингу не было до этого дела. «Главное, — проворчал он, — чтобы вся власть была в руках Инкварта». А затем он продиктовал текст фальшивой телеграммы, которую Зейсс-Инкварт должен отправить Гитлеру. «Временное правительство Австрии… считает своей задачей сохранение мира и порядка в стране… Для этой цели правительство обратилось к правительству Германии с просьбой как можно быстрее ввести войска»[193].

Журналист Уильям Ширер оставил свою службу в Берлине в сентябре 1937 года и уехал из Германии. Он поселился в Вене и стал репортером радио CBS. В ту драматичную ночь он бродил по улицам возле вокзала Карлсплац, Венской оперы и немецкого туристического бюро, в витрине которого висел огромный плакат с изображением Адольфа Гитлера. Он оказался в толпе возбужденных людей. Они только что узнали об отмене плебисцита и радостно вопили в унисон: «Зиг хайль! Хайль Гитлер!»

Ширер вспомнил, где видел такие же возбужденные лица раньше: когда освещал митинги нацистов в Нюрнберге. Обожание в глазах. Крики до хрипоты. Заразительная истерия. Тогда он подумал: «Это конец Австрии».

Запертый в канцелярии президент Вильгельм Миклас пришел к тому же выводу около полуночи. Никто не придет на помощь его стране. Как приказал Геринг, он назначил канцлером Зейсса-Инкварта и утвердил всех одобренных нацистами членов кабинета. Позже Миклас говорил, что чувствовал себя «преданным и дома, и за рубежом».

Ширер направился в свою квартиру в центре города, но вооруженные охранники направили на него ружья и отказались впустить в здание. Единственным выходом для него стала работа в бюро CBS в Лондоне. Утром 12 марта он приехал в аэропорт, чтобы в семь часов вылететь в Лондон. Повсюду он видел офицеров гестапо. В блокноте Ширер записал: «Этим утром Вену невозможно узнать. Почти на каждом доме развеваются флаги со свастикой. Где они раздобыли их так быстро?»

Немецкая армия выдвинулась в субботу на рассвете. Вскоре танки и солдаты вошли на территорию Австрии. Адмирал Вильгельм Канарис остался ночевать в своем кабинете в штаб-квартире абвера в комплексе Бендлерблок на Ландверканале в центре Берлина[194]. Всю ночь он изучал депеши от агентов абвера. В Британии и Франции все было спокойно. Никаких признаков военного ответа.

Агенты абвера, внедренные в подразделения вермахта в Австрии, наблюдали, как вторжение превращается в парад победы. Практически никакого сопротивления. Мужчины, женщины и дети высыпали на улицы крохотных деревушек и больших городов. Все радостно приветствовали немецкую армию. Вторжение назвали Blumenkrieg, то есть Войной цветов.

Канарис на военном самолете вылетел в Вену, чтобы принять участие в торжествах. Геринг был уже там. В воскресенье, 13 марта, — на этот день канцлер Шушниг хотел назначить общенациональный плебисцит, — он позвонил министру иностранных дел Иоахиму фон Риббентропу, который находился в Лондоне. Он позвонил в девять утра, попивая кофе на балконе своего номера в гостинице. «Погода прекрасная, — сказал Геринг. — Небо безоблачное, птички поют»[195].

Но нужно было сделать еще кое-что — замаскировать некоторые неприятные факты. Геринг велел Риббентропу связаться с британским правительством: «Скажите Галифаксу и Чемберлену следующее: „Не следует считать, что Германия выдвинула ультиматум. Шушниг врет… Более того, хочу заявить, что Зейсс-Инкварт страстно просил нас в телефонном разговоре и в телеграмме ввести войска“».

В тот день Гитлер триумфально вернулся в город своего детства Линц. Его сопровождали четыре тысячи солдат и полицейских[196]. Операция «Отто» прошла так успешно, что он приказал новому канцлеру Артуру Зейссу-Инкварту и его кабинету составить «закон об аншлюсе», что они и сделали. Согласно этому закону границы и барьеры между обеими странами ликвидировались, Австрия фактически становилась немецкой провинцией. На следующий день Гитлер произнес речь с балкона венского дворца Хофбург. Его слушали несколько тысяч человек, собравшихся на площади. «Величайшая миссия моей жизни была выполнена… И сейчас я перед лицом истории объявляю: моя Родина стала частью Германского рейха!»[197]

Единение, конечно же, имело свою