побережье, а его семинария теперь маскировалась под коллективный пасторат. Он сосредоточился на преподавании и начал размышлять о новых книгах — о христианской этике и общественной жизни. В Библии говорится, что всему свое время. Бонхёффер решил, что сейчас время залечь на дно.

Ганс фон Донаньи сообщал ему о новых военных планах Гитлера. Эти разговоры велись в семье Бонхёффер так часто, что их стали называть «дядя Руди». В этом названии скрывался намек на шурина Паулы Бонхёффер, отставного генерала Первой мировой войны Рюдигера фон дер Гольца. Таким образом, Дитрих мог откровенно писать матери и не беспокоиться, что гестапо поймет смысл его посланий. Вряд ли простые фразы типа «Я слышал, что в ближайшем будущем мы можем не ожидать перемен в нашей работе. Не связано ли это с дядей Руди?» могли вызвать подозрения. На самом же деле в письме говорилось: «Ганс сообщил, что правительство на какое-то время оставит Исповедующую церковь в покое. Не означает ли это, что все заняты подготовкой к грядущей войне?»

Почти все в Германии чувствовали, что находятся под слежкой того или иного рода. Дипломаты не составляли исключения. Когда Джордж Мессерсмит исполнял в Берлине обязанности генерального консула, его телефон прослушивался (он слышал подозрительные щелчки на линии). Гестапо постоянно держало его под визуальным наблюдением[175]. Когда Гитлер в 1933 году стал канцлером, Мессерсмита дважды пытались сбить машиной прямо перед посольством США. Он не мог сказать, принадлежали ли машины СС, СА или гестапо, но Раймонду Гейсту он сообщил, что в намерениях водителей у него сомнений нет: оба пытались его убить.

Прошло пять лет. Положение дипломатов становилось все хуже. В марте 1938 года Уильяма Додда сменил Хью Уилсон. Всего через две недели он написал Мессерсмиту, который поднялся по карьерной лестнице до поста помощника госсекретаря, служебную записку. Уилсон спрашивал, может ли Госдепартамент прислать ему для хранения секретных документов надежный сейф, снабженный «современной системой кодовых и механических замков, чтобы мы могли быть полностью спокойны».

Уилсон писал, что здание посольства, по-видимому, напичкано подслушивающими устройствами. Ни посол, ни другие сотрудники старались не обсуждать в помещении важные вопросы, «даже в моем личном кабинете». Для обеспечения секретности они выходили на улицу или беседовали в машине.

У дипломатов были собственные способы сбора информации, и глаза и уши Раймонда Гейста играли не последнюю роль[176]. Он регулярно бывал в штабе гестапо, а кроме того, имел немало надежных источников в правительстве. Преодолев отвращение, он сумел наладить личные отношения с так называемыми своими дьяволами — командующим дивизией СС «Мертвая голова» Теодором Эйке (он руководил концлагерями) и начальником берлинской полиции Вольфом фон Хельдорфом. Через последнего Гейсту иногда удавалось получать паспорта для евреев, пытающихся покинуть Германию (естественно, сам Хельдорф в обмен получал несколько сотен тысяч рейхсмарок)[177].

Незадолго до обращения Хью Уилсона к Мессерсмиту с просьбой о новом сейфе для посольства, Гейст написал своему старому начальнику «личное и конфиденциальное» письмо, в котором делился свежими политическими слухами[178]. Гейст все больше убеждался, что дальнейшие этнические чистки евреев неизбежны: «Они более не могут владеть в Германии никакой собственностью, а эмиграция весьма затруднена». Кроме того, «хорошо информированный источник, близкий к Министерству иностранных дел», подтвердил слух о том, что Гитлер нацелился на Австрию, и «в ближайшем будущем будут предприняты какие-то шаги». Еще один «надежный источник» сообщил Гейсту, что Бенито Муссолини во время визита в Германию в сентябре дал Гитлеру дружеский совет: действуй самостоятельно, и «если он хочет чего-то добиться, советоваться с генералами не следует».

Фюрер явно прислушался к совету итальянского диктатора. Через пять месяцев он отправил десятки генералов в отставку и взял армию под полный контроль.

Ганс фон Донаньи привлек внимание правительства, поскольку именно ему поручили щекотливое дело Фрича. Вскоре Донаньи пришлось постоянно контактировать с Карлом Заком, судьей военного суда Рейха. Зак помог Донаньи составить юридический документ, в котором аргументированно утверждалось, что дело Фрича подлежит юрисдикции военного суда, а не одного из особых судов Гитлера[179]. Было решено, что дело будет рассматривать трибунал из пяти человек, а решение вынесут в ходе нормального судебного разбирательства.

Возглавить трибунал Гитлер поручил Герингу. В состав вошли адмирал Рёдер и генерал Браухич. Все они были абсолютно преданы Гитлеру и готовы выполнить любой его приказ. Браухич выглядел и вел себя так, словно состоял из зефира. Жар от присутствия Гитлера плавил его и лишал дара речи. Он даже признавался другому генералу: «При встрече с этим человеком мне кажется, что кто-то меня душит, и я не могу выдавить ни слова»[180].

Зак был человеком решительным. Он знал, что Фрича оклеветали.

Донаньи это тоже знал. Он был преисполнен решимости возглавить беспристрастное расследование Министерства юстиции, полагаясь на помощь Зака. На стороне Фрича был еще один человек: в суде его представлял граф Рюдигер фон дер Гольц, опытный адвокат. Гольц был членом нацистской партии — и кузеном Кристины и Дитриха Бонхёффера, а также тезкой и сыном генерала фон дер Гольца.

Чтобы похоронить Фрича, военные прокуроры вызвали опытного «свидетеля». В длинном послужном списке Отто Шмидта имелись кражи, подделка документов и шантаж. На момент процесса Фрича он отбывал в тюрьме семилетний срок. На свободе вел жалкую жизнь, занимаясь самыми неприглядными криминальными делишками. Под его началом находилась группа мужчин-проституток, которые заманивали клиентов, а потом неожиданно появлялся Шмидт и представлялся полицейским. Клиенты были рады отдать любые деньги, лишь бы избежать ареста. Шмидт утверждал, что в 1933 году стряс с Вернера фон Фрича 2500 рейхсмарок, когда застал генерала с Йозефом Вайнгартнером по прозвищу Баварец Джо возле вокзала Ваннзее.

Эти показания удалось разбить в пух и прах. В начале марта 1938 года Зак вместе с помощником изучили списки населения кварталов вокруг вокзала Ваннзее и нашли настоящее золото. Они обнаружили некоего отставного капитана армии Ахима фон Фриша и на следующий же день пришли к нему. Фриш не стал отпираться. Он подтвердил, что действительно имел отношения с Баварцем Джо, что их застукала полиция и ему пришлось раскошелиться. Он даже сохранил расписку на 2500 рейхсмарок, выплаченных некоему «детективу Крогеру» — излюбленный псевдоним Отто Шмидта.

Вдобавок защита получила важную информацию от двух высокопоставленных свидетелей. Артур Небе возглавлял уголовную полицию (крипо, подразделение СС), а Вольф