Шрифт:
Закладка:
…Было утро, когда Савва открыл глаза. Он не сразу понял, что произошло. Что он видит. Кого видит. А когда осознал происходящее, тотчас похолодел.
– Лилит, Лилит. – Он подергал ее за плечо.
– Что, милый? – спросила она, сонно открывая глаза.
Но ее брат только молчком кивнул в сторону двери. Говорить Савва просто не мог.
– Да что случилось? Пожар?..
По его лицу Лилит быстро сообразила, что и впрямь случилось что-то сверхординарное. Именно – потоп, пожар, землетрясение. Конец света, одним словом. И тоже быстро обернулась. На пороге своей комнаты, прислонясь спиной к косяку, стояла их мать. Кажется, она и сама плохо понимала, что происходит. А потом что есть силы, будто ее ударили наотмашь и чтобы только не закричать, зажала обеими руками рот. Так они смотрели друг на друга в полном молчании: женщина, родившая двоих детей, брата и сестру, и ее дети, тесно сплетясь голыми на ее кровати. Хуже картины и не придумаешь.
– Не я – ты будь проклята, – сказала актриса Жанна Стрельцова, глядя на ненавистную дочь.
Затем перевела дух, хладнокровно развернулась и поспешно ушла, хлопнув за собой входной дверью.
– Черт. – Лилит ткнулась лицом в подушку. – А мы даже коньяк и сигареты не убрали… Тебя сошлют в Сибирь, Савка, а меня сожгут на костре. Точно говорю…
Мать перестала навещать их – просто забыла о своих детях. Вычеркнула из жизни, как будто и не было. Но и они не подавали признаков жизни. Отстранились ото всех – не существовало для них другого мира. Деньги решили растянуть на как можно большее время – не тратить лишнего, не шиковать. Питаться скромно. Оба догадывались, что от матери подачек уже не будет. Савве было наплевать на это, но Лилит скоро заскучала. И уже через неделю смотрела на молодого паренька, влюбленного в нее по уши, с грустью и сожалением.
Не к такой скромной и однообразной жизни она привыкла. Как экзотический отрезок жизни – да, можно было принять, но не более того. И потом, если существуют женщины, которым нравится постоянство во всем, то ценности Лилит прочно обосновались на самом противоположном конце этих качелей. На другом полюсе.
Только Савва не замечал этого. Ну и подумаешь, сестра капризничала, так она всегда была капризной. И что, если она повышала на него голос? Она всегда могла наорать и оскорбить кого угодно. Такой уродилась, с таким вот характером. Главное, не было еще счастливее поры в жизни Саввы Беспалова: за этот месяц, проведенный с Лилит, он мог и полжизни отдать. За ночи и дни любви. Он получил то, о чем мечтал, и тонул в своей возлюбленной, растворялся в ней, в ее желаниях, в ее влюбленности, в ее прихотях, которые ему казались бесценными и желанными. А еще в ее смехе, природном жизнелюбии и совсем редких слезах. Но что за девушка без слез, даже самая бойкая и жизнерадостная? Все было так, пока он не увидел, как она садится в чью-то «Победу» – роскошный сверкающий автомобиль. Савва как раз подходил к дому, а тут встал как вкопанный. Его как молнией пробило. Тетенька, проходившая мимо, сама остановилась.
– Мальчик, с тобой все в порядке? – озабоченно спросила она.
«Победа» как раз отъезжала от дома – уносила его любовь в неведомые края.
– Я не знаю, – сухо произнес он и поплелся домой.
Он просидел на кухне до трех часов ночи, ничего не ел и не пил, просто тупо ждал и слушал часы.
Лилит вернулась среди ночи, веселая, с шальными глазами, он-то знал, когда у нее так блестят глаза и такой вот взгляд. Напитанная чужими запахами – враждебными, грязными, подлыми.
– Ты чего не спишь? – спросила она так, как будто речь шла о том, посолить суп еще или хватит.
– Ты где была? – спросил он.
– Гуляла, – как ни в чем не бывало ответила сестра.
– Я ждал тебя.
– Ну вот, дождался.
– С кем ты была?
– С кем надо, с тем и была, – вдруг резко ответила она.
Он поднял на нее глаза.
– Я видел тебя, как ты садилась в «Победу».
– Ты следил за мной?
– Нет, случайно.
– И то ладно. – Она зевнула. – Я иду спать.
– Ты изменяла мне?
Лилит усмехнулась, внимательно посмотрела на него, покачала головой. Затем отодвинула табурет и села напротив.
– Послушай, Саввушка. Я не могу тебе изменять. Потому что между нами ничего не было и быть не может.
– Как это? – нахмурился он.
– А так это. В нас течет одна кровь. То, что мы тут устроили на месяцок, весь этот кураж, является противоестественным. У всего этого нет никакого будущего. Меня бросили – и я кинулась в твои объятия. Да и решила помочь тебе избавиться от дурных мыслей. От того, что ты увидел там, в той квартире, как проводит время наша матушка-развратница. Я чувствовала себя виноватой. Только и всего.
– Только и всего?
– Представь себе.
– Ты хочешь, чтобы я умер?
– Не хочу. Но хочу, чтобы ты отстал от меня, – с раздражением и злостью добавила она. – Ты мне надоел. Ясно?
По его щекам вдруг покатились слезы.
– А вот это уже совсем лишнее. Ужас какой! Я совратила не просто единокровного брата, а ребенка. – Она тяжело выдохнула. – Сопляка. Гореть мне в аду.
Он подскочил неожиданно быстро и с размаху ударил ее по лицу. Лилит отшатнулась от него – взглядом отыскала на столе нож.
– Только сделай еще раз так – пожалеешь. Проклятый сопляк.
Абсолютно лишенный сил, Савва плюхнулся на табурет. Голова его кружилась. Руки тряслись. Тело казалось ватным.
– Сегодня я переночую в нашей с тобой комнате. Ты оставайся в комнате матушки. А завтра я уеду из этого дома. Да, представь себе. Уеду с тем, кто был в «Победе». А ты пойдешь к нашей матушке, упадешь ей в ножки и попросишь подаяния. Скажешь: я ее выгнал, я раскаялся, начал жить заново. Она тебя простит. Одного из двух детей ей же все-таки нужно сохранить. Она хоть и эгоистичная подлая сука, но не
