— Хочешь поехать в Париж?

Недолго думая, я:

— Сказать по правде — нет, не хочу…

Прямо по-станиславскому пауза, во время которой хозяин «помещичьей» квартиры изрядно напрягся. Затем, поиграв на нервах, я продолжил:

— Но, долг службы — превыше моих желаний.

Тот, как будто с облегчением выдохнув:

— Молодец! Я знал, что на тебя можно рассчитывать. Недаром, товарищ Погребинский за тебя так ручался.

«Да, гори вы оба синим огнём!».

Затем, Ягода начал издалека:

— Время для нашего социалистического государства сложное, положение тяжёлое…

— Кругом враги!

— Совершенно верно: кругом одни враги, — не заметил моего стёба или пропустил его мимо ушей, — а верных людей, преданных Советской Власти — не хватает.

«Понятно… „Здесь вам не там“ и, этот Ягода — не тот Ягода, что будет в тридцатые годы. Пока, он всего лишь собирает свою кодлу и, я — один из кандидатов в неё… Что делать?».

Меж тем, с непоколебимой внутренней уверенностью с собственной незаменимости:

— А начальство требует: товарищ Ягода — сделай то, товарищ Ягода — сделай это… А что я могу сделать, если кругом одни враги или идиоты?!.

«Что он, интересно, хочет мне всучить? Наркотрафик, что ли? Хочет в макет вокзала, что мы повезём на Выставку — вложить золотишко и валюту, а повезём обратно — наркоту? Так, пароходом через свободную экономическую зону в Гамбурге — намного проще, безопаснее и дешевле… А эти „дрова“ — мы там в Париже и оставим».

— … Несмотря на то, что у нас — разные ведомства, мы с тобой — чекисты и, служим одному — первому в мире рабоче-крестьянскому государству, верно?

В этом месте, показалось — он мне подмигнул. Поняв, что мне не отбояриться:

— Верно. Я Вас внимательно слушаю, товарищ Ягода.

«Хрен с тобой, Ягодка! Отвезу твоё бабло, если не попадусь на таможне конечно, вернусь (тьфу, тьфу, тьфу!) и, устрою вам с Погребинским — холокост локального масштаба».

И тут он выкатывает мне «арбуз», размером с «Запорожец» моего деда:

— Наши советские эмиссары — отправленные с заданиями в капиталистические страны убегают с выданными им деньгами. Уже сейчас там скрывается больше сотни перебежчиков с похищенными сотнями миллионов рублей золотом…

Что? Ох, ну ни хрена, заявки!

Волна за волной, к подбрюшью подкатывают приступы паники:

«Чёрт, блядь, пизТсдец — по ходу, это билет в один конец»!

Лихорадочно ища выход из положения:

— Генрих Григорьевич… Давайте поговорим, как взрослые люди. Сбежать с большими деньгами на Запад и там легализоваться — это не так просто. Скорее всего, эти люди уже под плотной крышей буржуазных разведывательных служб.

«Что делать? Согласиться и сдать его? Кому? Самому Дзержинскому? А вдруг это по его заданию?».

Прищурившись, как бы — по-новому на меня смотрит:

— «Под плотной крышей», говоришь? Соображаешь, значит…

«Штирлиц понял, что был на грани провала».

— … Но не всё понимаешь.

В будущем — ужасный и могущий, а ныне выполняющий в ОГПУ чисто хозяйственные функции, Генрих Ягода встал и походив вокруг стола, уселся обратно и, с довольно прозрачным намёком:

— Выполнишь задание и продолжай дальше заниматься в Ульяновске своими безобразиями.

— Да я бы с большим удовольствием, Генрих Григорьевич…

Хлопает ладонью об стол:

— Хватит! Старшим будет товарищ Лейман, а ты просто выполняй его приказы и поменьше умничай.

Помолчав, воистину иезуитским шепотком:

— И помни, товарищ Свешников про своих кустарей и нэпманов в Ульяновске…

Шантажирует, сцука!

Посмотрев на реального, а не библейского Давида, я резко запротестовал:

— Извините, конечно — но как говорит товарищ Фрунзе: «Каждый красноармеец должен знать свой маневр». В группе всего двое? Переводчик, источники информации? Я не хочу сидеть во французской тюрьме — даже с товарищем, одетым в такие чудные галифе.

На минуту задумался, затем всё тем же безапелляционным тоном:

— Советское посольство в Париже окажет вам всемерное содействии. Все инструкции же — у товарища Леймана, который передаст их представителю ИНО ОГПУ при посольстве.

Ещё с полчаса нам с Давидом мозги пополоскал, затем выпроводил — на прощанье строго погрозив пальчиком:

— И советую тебе, товарищ Свешников — с товарищем Лейманом крепко подружиться.

Осмотрев того ещё раз с ног до головы:

— Только когда он штаны заменит.

Чёрт… Похоже на какой-то грандиозный развод!

* * *

Кстати, так к слову…

Как и у Авербаха с Киршоном, биография самого «Ягодки» — такая же липовая, вот он и чувствует себя довольно дискомфортно — когда тех прижучил Рабкрин Куйбышева. В его автобиографии, написанной по стандартному требованию Оргбюро ЦК, указывается что в 1907 году он вступил в партию и вел работу в большевистском подполье, с 1911 года страдал на царской каторге и ссылке и, в дальнейшем принимал активное участие в Октябрьской революции.

Всё это — галимый фейк, если не сказать больше!

На самом деле Генрих Григорьевич, не имел с большевиками ничего общего до самого семнадцатого года. Из предреволюционных же «заслуг», за ним числится лишь знакомство с пролетарским писателем Максимом Горьким, который видимо и дал «Ягодке» мощного пинка вверх. Это выяснил в 1930 году старый член партии, отбывший десять лет на царской каторге, один из заместителей Ягоды — Меир (Меер) Абрамович Трилиссер, по собственной инициативе предпринявший исследование биографии «обскакавшего» его начальника.

Что мне стоит побудить его сделать это раньше, зная про уже существующую личную неприязнь между ними?

Ничего!

Политический вес Ягодка будет набирать лишь после смерти в июле 1926 году Феликса Дзержинского. ОГПУ возглавил Вячеслав Менжинский — занимавший до того момента пост Первого зампреда. Последнюю должность займёт Акулов Иван Алексеевич (наконец-то хоть один русский!), а после того как тот возглавит Прокуратуру СССР — вторым человеком в этой структуре, наконец-то станет наш «герой».

А так как «шеф» к тому времени буквально на ладан дышал и, через год отдал Марксу душу, всё дело безопасности первого в мире государства и крестьян оказалось в руках сына Гершена Фишелевича — ювелира из Рыбинска, дальнего родственника Якова Свердлова и близкого приятеля классика советского соцреализма — живущего в солнечной Италии.

Так, что «методы против Кости Сапрыкина» у меня имеются!

Натравлю-ка я через «Могучую кучку» Куйбышева и его «Рабкрин» на Ягоду. Если будет вал «сигналов» от трудящихся — то как и, в случае с Авербахом и Киршоном — тот должен будет должным образом отреагировать.

При первой же возможности,