А я, чуть не за грудки хватая:

— Ну, а что поделаешь коль те, кто должен был править Россией и защищать «мышцей бранной» русский народ — русские аристократы, все эти Голицыны да Оболенские — ещё до Революции разбежались по Парижам? Свято место не бывает, господин без Отечества! Так что, скакал бы ты лесом — пока я тебе в бубен не зарядил…

Мда… А ведь перспективы, с помощью русской диаспоры в Германии, в 20-е годы — несколько подкорректировать будущую историю, были просто блестящие. Но мы их как всегда — торжественно просрали.

Кстати, о «перспективах», пусть и не столь радужных.

Мне через день, через Фрица Юнгера — назначена встреча с Председателем «Межрабпома» Вилли Мюнценбергом. А этот Давид-Голиаф, за мной как привязанный ходит.

Как бы и, мне «не просрать», а?

А что же делать, то?

Никого из берлинской шпаны я не знаю, «грибной порошок» его не берёт…

Терминатор из жидкого металла, иттить его мать!

* * *

Вдоволь нагулявшись, ещё пару раз поскандалив-поругавшись с нашими бывшими соотечественниками по идеологическим причинам, просто со скуки, иль из хулиганских побуждений — уставшие и довольные возвращаемся в отель, чтоб поужинать и отправиться по своим камерам… По номерам, то бишь — отдыхать до утра лёжа.

Настроение у меня, я бы не сказал — что шибко «ахти», но тут…

Вроде ресторан — а одни лишь «парочки», свободных женщин нет и, некому «присунуть» — поднимая собственную самооценку и вместе с ним настроение.

Смотрю, а наш кучерявенький оказывает знаки повышенного внимания официантке в ресторане при отеле — молодой белокурой немочке, чем-то похожей на Мерилин Монро. Такая глупенькая, болтающая всякую ерунду милашка — от которых, обычно без ума мужики.

Сидим за столиком вдвоём с архитектором, не торопясь кушаем, изредка делясь впечатлениями об насыщенном событиями прошедшем дне. Внимательно наблюдаю за развивающимся, прямо на глазах, романом и подумываю о групповушке.

Интересно, интересно: наш то «Терминатор» оказывается — на поверку оказался живым человеком, которому ничто не чуждо!

А что же чистокровная арийка?

По некоторым признакам — наш ухажёр вызывает у неё лишь одну лютую неприязнь. Но она не может прямым текстом отшить клиента — видимо опасаясь за своё рабочее место. Тоже не открытие: гостиничный бизнес и проституция — сиречь синонимы. Даже если и не заставляют «ноги раздвигать» — ты должна привлекать клиента, а не отталкивать…

Иначе, для чего мы тебя такую красивую на работу взяли?

Впрочем, на мой взгляд — пока всё в рамке приличий, даже за задницу её — в отличии от постояльцев, не лапает. Заметил я уже такой местный обычай.

Но, вот немец за соседним столиком — вся морда в шрамах, должно быть ветеран войны, так не считает и, от злости кусает губы.

Определённо, он очень сильно не любит евреев!

Наш Просолов — тоже туда же, то и дело бурчит:

— Привыкла эта публика к вседозволенности.

Я, со смешком:

— Александр Александрович! Давайте завидовать молча. Люди молодые, взаимно-привлекательные — как-нибудь сами разберутся в своих отношениях.

Немец угрюмо сопит, Прасолов опять за своё:

— Да, что он себе позволяет?

— Александр Александрович, успокойтесь! Не насилует же он её в конце концов.

Немец за соседним столиком, оказывается, немного понимал по-нашему: видать морду — ему «покарябали» где-то на Востоке:

— Пусть попробовать! Deutschland, das ist nicht Russland! Управа быстро auf diesem jüdischen Schwein найдёт!

«Так, так, так… — соображаю, — ага».

Эврика!!!

Не всё ещё потеряно: есть ещё у меня одно — последнее, но очень действенное средство. Похлопав по карманам:

— Сан Саныч! Я Вас на минуту оставлю. Кажется, портмоне в номере оставил…

— Не извольте беспокоиться, я заплачу за Вас.

— Извините, но с детства приучен — не разрешать расплачиваться за себя взрослым мужчинам!

Впрочем, когда несколько задержавшись, я вернулся из номера за столик — архитектора, уже след простыл. Возможно, закончив с ужином — он решил посетить «комнату для мужчин», чтоб потом до утра не вставать.

Еврей-переросток же, всё также крутится возле предмета своего вожделения и, видно ждёт — когда клиенты постояльцы отеля разойдутся по номерам, чтоб приступить к более решительным действиям.

Доев, жду когда «Большой босс» проголодается — когда инстинкт самосохранения перевесит «основной» инстинкт. Его ужин почти не тронут, а ведь за него деньги плачены.

Его деньги, между прочим!

Наконец, «натура» взяла своё и, вновь усевшись на своё место — тот буквально в один присест смёл всё со своей тарелки и вновь умчался к своей «белокурой бесовке».

Ну, что? Дело сделано и, пора идти баиньки…

* * *

Проснувшись утром, зевая и потягиваясь выхожу, нахожу Прасолова и поздоровавшись, спрашиваю:

— Мне привилось или ночью действительно был какой-то шум?

— Ну и сон у Вас, Серафим Фёдорович — я прямо завидую! Я Вас уж и тормошил, и…

— И, всё же?

— Представляете, ваш жидовчик…

— Фи, Александр Александрович! Не уподобляйтесь старорежимного околоточному надзирателю с Крещатика.

— Ну, а как ещё назвать вашего знакомого? Зверски изнасиловавшего официантку? Великодержавным русским шовинистом, что ли?

Напрягаю извилины, морщу лоб:

— Это он ту — беленькую?

— Да, её!

— Одобряю выбор! А почему сразу «изнасиловал»? А может, у них… ЛЮБОВЬ!!!

— Вот именно, что изнасиловал, — того трясёт как при лихоманке, — причём — зверски! Привыкли у нас, понимаешь к вседозволенности…

— Зачем сразу думать о самом плохом? Может это — провокация германской военщины? Британской разведки? Эмигрантских белогвардейских организаций? Масонов, наконец⁈

Психует:

— Серафим Фёдорович! Вы — умный человек, но иногда… Как будто бредите!

По его словам, преступление было совершенно — чуть ли не на глазах у почтенной публики.

Сперва, более-менее адекватно ухаживающий за девушкой постоялец — казалось бы, в один момент сошёл с ума!

Затащив жертву в подсобное помещение, он сорвал с неё одежды и рыча принялся за своё «чёрное» дело. На крики прибежали люди — которым с большим трудов оторвать насильника, до последнего пытавшегося продолжить коитус:

— Его так и увезли в полицию — рычащего, голого… С эрегированным пенисом! Представляете, Серафим Фёдорович?

Мотаю головой, протестуя:

— Нет, не представляю. И даже не хочу этого представлять!

«Разве что с Кисой разок так попробовать, в нашей „ролёвке“? Всего пару ложек из пузырька и, пока у меня — „в ноль“ не