Шрифт:
Закладка:
– Пусть найдут моих сыновей и деда. Кто-то их видел?
– Сейчас твои люди допрашивают охрану дома и…
– Охрану?
Обернулся к Арсену, и лицо злобно оскалилось безумной, дикой яростью.
– Всех. До единого собери в дальнем сарае. Сейчас. И избавься от полиции, пожарных и врачей. Я хочу, чтобы все, на хрен, убрались отсюда.
– Там следак кого-то опрашивает.
– Пусть исчезнет. Потом опросит.
– Понял, Хан.
Покрутил в руке кинжал и сунул обратно за пояс штанов. Оледенение не проходило. Достал сотовый, набрал номер деда. Автоответчик. Отключил звонок. Автоответчик лучше, чем длинные гудки без ответа. Никакой ясности в голове. Один туман и тупая боль в висках. Убийства на шахтах были отвлекающим маневром, чтобы выманить его из дома. Дома, в котором находится предатель…или кодло предателей.
И он хотел знать здесь и сейчас – кто…кто причастен к пожару, исчезновению сыновей, деда и Алтан.
Их связали по рукам и ногам и согнали в кучу. Трясущихся, жалких, стоящих на коленях. Пока Хан молча смотрел на них, сканируя перекошенные от страха лица, двое его преданных людей обливали сарай изнутри бензином. Арсен стоял у Хана за спиной с зажигалкой в руке.
– У каждого из вас есть минута, чтобы признаться. Одна. Единственная. Минута.
Потом посмотрел на Арсена, и тот подал ему зажигалку.
– Рустам, освежи ребят.
Кивнул в сторону охранников, и тех с ног до головы облили бензином. Хан чиркнул зажигалкой, и в эту секунду один из охранников заорал:
– Я знаю…я знаю. Я видел…Это…это тупой сын поварихи. Это Сума. Это он…Они…они заплатили мне. Ты же знаешь, Хан, я бы никогда. Я бы не посмел. Но моя сестра она…она больна и…
– Где мои сыновья и дед?
Схватил охранника за волосы и поднял верх, удерживая на вытянутой руке.
– Они…они сбежали…их вывезли, едва начался пожар. Их вывезли. Я видел.
– Кто вывез?
– Не знаю…какой-то мужик на черном фургоне. Волосы длинные…Хан, Хан прошу тебя. Сжалься. Я из-за сестры. Я бы сказал, я бы…
Он не успел договорить, Хан поджег его, как факел, и отшвырнул в сторону. Раздались дикие крики боли и агонии.
– Запри сарай и сожги всех.
– Нееет! Хан! Мы не виноваты! Хан!
– Хан, мы не знали. Мы же…
– Хааан!
Он их не слушал, он быстро вышел из сарая и махнул рукой, чтобы двери заперли снаружи. Когда весь сарай загорелся, Тамерлан сунул в рот протянутую ему Арсеном сигарету и закурил. Не оглядываясь на горящее здание и не обращая внимание на дикие крики внутри. Эти люди отвечали за безопасность в его доме, за жизнь его детей. Они не справились…А наказание за такие ошибки одно – смерть.
– Найди Сума и его мать и приведи ко мне.
– Их нет среди выживших. И нет в этом доме.
Стиснул кулаки и челюсти. Потом посмотрел на Арсена.
– Пусть здесь все обыщут. Каждый сантиметр. Проверят все, что только можно проверить. Все тесты. Все сообщать мне сразу же. Я хочу знать, что здесь произошло. И…кто ЕЕ забрал.
Сел в машину сам за руль и повернул ключ в зажигании.
– Куда ты?
– К своему так называемому брату. Хочу увидеть моих сыновей и узнать, какого хера здесь произошло.
Глава 12
Перед тем, как уехать, отдал распоряжение вывезти тигриц в лебединое поместье, также перевезти туда слуг и другой обслуживающий персонал. Временно расселить там, снабдить едой, одеждой и водой, позаботиться о спальных местах.
– Распустил бы их по домам.
Арсен пожал плечами.
– У многих из этих людей – дом здесь. Многие родились и выросли в этом поместье, им некуда идти. Они принадлежат к семье Дугур-Намаевых. Мой долг о них позаботиться. Что нашли?
– Весь материал отвезли в лабораторию. Будут данные ДНК, поищут следы чужаков в доме.
– И когда ответы?
– Для тебя – в ближайшее время.
– Проследи, чтобы здесь навели порядок. Найди людей, которые займутся восстановлением дома, Луда.
Повернулся к своему бухгалтеру, но тот опустил взгляд.
– У нас проблемы, Хан. Ваши счета заблокированы из-за невыплат по кредитам. Партнеры приостановили финансирование после срыва поставок золота.
– Потом!
Махнул рукой и направился к автомобилю. Ему сейчас не до них. Ему сейчас не до кризиса на предприятии, не до ареста счетов. Он хочет убедиться, что дед и сыновья живы. Да, он знает, кем был человек с длинными волосами…но этот гребаный ублюдок не отвечает на звонки. И черт его знает, с какой целью он вывез деда и детей. Прихвостень Сансара. С трудом верится, что это акт бескорыстного благородства и милосердия. Снова набрал номер упрямого гавнюка, и тот наконец-то ответил.
– Что трезвонишь, как на пожаре!
Голос лениво-вальяжный. Гребаный сукин сын. Он бы снял с него с удовольствием скальп.
– Дед и мои сыновья у тебя? – рявкнул в трубку и вырулил на трассу.
– И тебе здравствуй, братец.
Сука, начинает играть в свои гребаные игры. Хренов любитель шахмат.
– Отвечай!
– Я смотрю, твоя венценосная семейка не учила тебя вежливости.
– Ты увез деда и детей? Не трать мое время! Отвечай! Мне не до сантиментов!
– Не ори! Я увез!
– Где живешь?
– Записывай!
– Я запомню!
А оба ублюдка не могли еще в большую дыру залезть. Старый район, покосившийся частный дом с кривым забором. Припарковал машину под сухой сливой и выскочил из нее, хлопнув дверцей. Приготовился ударить кулаком по калитке, но та со скрипом распахнулась, и Хан увидел вначале голого по пояс Тархана, а потом две пары ножек, бегущих по узкой тропинке от дома к калитке.
Сердце болезненно дернулось, сжалось, и он с хриплым стоном бросился навстречу сыновьям, подхватил обоих на руки, жадно целуя макушки, личики, ручки.
– Папапапа, – кричит Лан, а Галь просто крепко обнимает за шею и тыкается носиком и губками отцу в лицо. Не выдержал, зарыдал, прижимая их к себе еще крепче, опускаясь с ними на колени и сжимая маленькие головки огромными ладонями. Они живы. Его мальчики, его любимые малыши живы. Целует хаотично по очереди и снова к себе.
– Папа испугался, папа ужасно испугался…папа чуть с ума не сошел, мои сладкие.
И говорит, говорит сам с собой, сам себе, бормочет и никак их отпустить не решается, руки сами держат. Потом рывком встал с колен, удерживая сыновей обеими руками, посмотрел на Тархана.
