Читать онлайн Рассказы о таежном докторе - Виталий Титович Коржиков

Виталий Коржиков

Рассказы о таежном докторе

РИСУНКИ Н. УСТИНОВА

Каких только птиц и зверей не встретишь в нашей стране!

В самом центре большого города посмотришь в окно и увидишь: летит над крышами какая-то птица. Выйдешь на крыльцо в селе и услышишь голоса идущего стада.

По северным льдам бродят белые медведи, на юге в горах притаился барс. В тайге мелькают быстрые яркие пятна. Это мчатся пятнистые олени. «Олень-цветок», — говорят про них.

И всюду встретишь человека, который хоть раз да выручил из беды какого-нибудь зверя. Один приютил отбившегося от стада лосёнка. Другой помог раненому скворцу.

А много и таких людей, которые помогают животным всю жизнь, каждый день. Про одного такого человека эта книжка.

Встреча в зоопарке

Как-то в Московском зоопарке у клетки с уссурийским тигром собралась толпа. Маленькая девушка-экскурсовод рассказывала всем, какой это грозный, угрюмый зверь. Мальчишки рычали на него. А тигр спокойно спал в углу. Только иногда во сне он выпускал из мозолистых подушечек ещё крепкие старые когти.

Но вот экскурсия пошла дальше, а у клетки остановился высокий седой человек. Он посмотрел на зверя и тихо позвал:

— Гром!

Тигр дёрнул ушами и на мгновение приподнял голову.

— Гром! — повторил мужчина.

Тогда тигр встряхнулся, опёрся на передние лапы и внимательно посмотрел за решётку. С минуту он сидел, будто о чём-то думал, потом глаза его засветились, он быстро встал, ткнулся мордой в прутья и радостно заурчал.

— Вспомнил! — сказал мужчина. — Узнал! Ну, здравствуй, здравствуй, Гром!

Никого вокруг не было, и никто мужчину не спрашивал, почему это его вспомнил тигр.

А он мог бы рассказать целую историю про то, как много лет назад, ещё во Владивостоке, Гром подавился громадной костью и как её пришлось вытаскивать у тигра из пасти.

И не только эту историю мог бы рассказать старый ветеринар Миролюбов.

Я часто приходил к нему в небольшой деревянный домик на берегу океана. Приду и слушаю.

Исаак Иванович угощает меня в своём саду крупной пахучей смородиной и рассказывает, как совсем молодым попал с Волги на Дальний Восток, как ходил по тайге, лечил зверей.

Идут вдали по заливу корабли и, кажется, тихо гудят: «Э, всё это было давно! Когда мы были совсем новенькими…» Покачивает ветвями старая сосна, будто говорит: «Да, это было очень давно. Даже я тогда была ещё молодой!»

А молодые деревца притихнут, как я, не шевельнутся. Будто тоже слушают. Их-то ведь совсем не было, когда случились с Исааком Ивановичем все эти интересные истории.

Никаких подозрительных!

Было это очень давно, когда кончалась гражданская война. По всей стране белые были разбиты. И только у Тихого океана, во Владивостоке, всё ещё цокали по мостовым конные белогвардейские разъезды.

«Цок-цок!» — вверх по улице, на сопку.

«Цок-цок-цок», — с сопки к берегу океана.

Рядом громыхали коваными ботинками американские солдаты, бряцали саблями японские офицеры: на помощь белым генералам поторапливались.

Попыхивали клубами дыма американские корабли, приглядывались к берегам их пушки.

Но Красная Армия подходила всё ближе. А в приморской тайге собирались, готовились к боям партизанские отряды.

Белые грозили: «Партизанам — расстрел!», «За помощь партизанам — расстрел!»

И в домик под сопкой, к молодому ветеринарному врачу, тоже наведывались белые с наказом:

— Лечить только белоказачьих коней! Никаких подозрительных!

— Да что вы! Какие подозрительные! — разводил большими руками доктор.

А появлялся у доктора то и дело разный народ.

Как-то вечером постучали к нему в дверь. Открыл — всего обдало сыростью: такой туман. Присмотрелся внимательно, а у крыльца солдат. В старой шинели, в стоптанных сапогах, на поводу гнедого коня держит. Вздрагивает конь, на боку свежая рана. Солдат лицо вытирает, просит: «Помоги, доктор!»

Миролюбов и спрашивать солдата не стал: кто, откуда? Сразу видно: шапка солдатская в хвое. Шинель дымом костровым пахнет, таёжными травами.

Отвёл доктор коня за сарай. Потом вынес иглу с ниткой, отёр чистой тряпицей рану и стал зашивать. Ни огонька, ни свечи не засветил. На ощупь всё делает.

Шьёт доктор, а солдат по сторонам смотрит. И конь стоит смирно. Не заржёт, не дёрнется. Понимает: шуметь нельзя.

Наконец стянул доктор узелком последний шов и отошёл в сторону: «Готово!»

Солдат только головой кивнул: «Благодарствую!» — и скрылся в зябком тумане.

За ним ещё один таёжник наведался. И тоже с коньком. Мохнатым, ушастым. «Помоги, доктор!..»

А чуть солнышко из лесу выкатилось, беляки опять во двор, стучат нагайкой в окно:

— Подозрительных не было?

— Да что вы! — разводит руками доктор. — Откуда тут быть подозрительным?

Пришла осень. Голубым, ярким стало небо над Тихим океаном. Засинела в заливе вода. Словно флажки, затрепетали на клёнах алые листья. И тут загрохотали за Владивостоком орудия. Покатились белые с сопок. Задымили вовсю, потянулись из залива американские корабли.

А в город влетела Красная конница. Вышел народ встречать бойцов. Смотрит доктор, а среди конников с шашками наголо скачут его знакомые. Один в солдатской папахе — только красная ленточка поперёк. Другой в будёновке. А кони-то — гнедой и мохнатый — и подавно знакомы! А там ещё и ещё знакомые всадники да знакомые кони. Летят за белыми во весь дух.

И все свои. Никаких подозрительных!

Новые тропки

Вскоре снова встретился Исаак Иванович со старыми знакомыми.

Собрался он как-то в город. Вышел из дому, а навстречу ему солдат. Тот самый. Знакомый! Шапка с лентой. Но на поводу у него не конь, а старая коза на верёвке, тощая-тощая. Рога опустила, еле копытца переставляет, шерсть болтается лохмотьями, один только хвост торчком держится…

Взмахнул солдат руками, улыбнулся виновато:

— Это опять я, доктор! Отвоевались. Хозяйствовать надо. А коза ребятам молока не даёт и сама не лопает!

Вернулся Исаак Иванович домой. Надел халат. Осмотрел козу, по бокам постукал. Вроде бы всё в порядке. А открыл ей рот,