Шрифт:
Закладка:
И что мне делать? Последовать за ним в спальню, в ванную? Хотя зачем? Таскать ему тазы с водой не надо – там есть все необходимое. Догадается ли он заглянуть в корзину за дверью в поисках чистых полотенец? Или воспользуется моими, висящими на крючке? Я бы не возражала. Может, пойти и подождать его в спальне? Точно! Ох, только я вся вспотела, пока варила ямс. А! Ведь в комнате для гостей есть другая ванная.
Я кинулась в бывшую мамину ванную, схватила полотенце и, смочив под краном, начала вытираться под платьем: под мышками, а затем и между ног. Рука замерла. Почему я не додумалась побриться? Разве можно предстать перед мужем в таком виде? Швырнув полотенце в раковину, я принялась лихорадочно искать бритву или ножницы. В шкафчике за зеркалом оказалось пусто; в корзинке за дверью – тоже ничего. Я обшарила ящички и шкаф в спальне – везде шаром покати. Мама увезла с собой все!
Когда я наконец вошла в свою комнату, Эли уже сидел в ногах кровати с полотенцем, обернутым вокруг талии. Он улыбнулся и похлопал по покрывалу рядом с собой, я робко присела.
– Все хорошо? – спросил он.
– Да.
– Ты не против, если я останусь?
– Нет.
Как еще мне ответить? Мой муж сидел на моей кровати почти голый. Он не вытерся как следует, и в волосах на груди виднелись капельки воды. Аромат моего мыла с розой смешивался с его собственным запахом.
Эли прервал мое разглядывание поцелуем, который начался с губ, затем перешел на платье и к животу. Когда он опустился еще ниже, я вскочила с кровати, при этом случайно стукнув Эли коленом по голове.
– Прости, прости! – в ужасе залопотала я.
– Что-то не так? – обеспокоенно спросил он, вставая передо мной и потирая ушибленный лоб.
– Ничего! – выпалила я, затем добавила: – Давай выключим свет?
– Хорошо, – неохотно согласился он и проследил за тем, как я подскочила к прикроватной тумбочке и щелкнула выключателем лампы. Комната погрузилась во тьму. Я продолжала стоять на месте, обдумывая следующий шаг.
Вскоре я почувствовала за спиной его – и вот он уже расстегивал молнию на моем платье. Я не двигалась, пока он медленно меня раздевал, касаясь нежно, лаская. Несмотря на кондиционер, работавший на полную мощность, стоя перед ним совершенно обнаженная, я вся горела, как от лихорадки. Он начал меня целовать, руки скользили по моей коже, по соскам, животу и тому месту между ног, от прикосновения к которому мысли смешались и все вокруг перестало существовать. Я позабыла и о лишних волосах, и о не принятом заранее душе. И только многим позже – после того, как я рухнула на его влажную грудь, после того, как он вошел в меня и заставил стонать так громко, что, наверное, проснулись все соседи; после того, как он шептал мое имя, ритмично двигаясь, с полузакрытыми глазами и прерывистым дыханием, только после всего этого я задалась вопросом, не разочарован ли он тем, что его жена оказалась не девственницей.
Меня разбудил аппетитный аромат жареных сосисок. Работал кондиционер, в комнате было свежо, а я лежала под покрывалом совершенно голая. И одна. Я вскочила так быстро, что закружилась голова. Постояв несколько мгновений, натянула на себя вчерашнее платье, валявшееся на полу, и вышла из комнаты.
Эли на кухне взбивал яйца в миске. В одних боксерах.
– Доброе утро, – поздоровался он с широкой улыбкой.
– Доброе утро.
– Завтрак почти готов.
Подойдя к нему, я взяла из сковородки лопаточку.
– Прошу, давай я закончу, – пробормотала я, едва открывая рот, – и почему мне не пришло в голову сперва почистить зубы? Эли же явно успел принять душ.
– Ничего, я справлюсь. – Он потянулся за лопаточкой.
Кухонные часы показывали одиннадцать. Я проспала почти все утро! Как такое могло произойти? Бедняге пришлось самому готовить себе завтрак. А ведь он впервые остался на ночь. В самый первый раз! Слава богу, хотя бы мама не видела моего позора. Я представила, как она, сурово сдвинув брови, помахивает указательным пальцем перед моим носом и возмущается: «Разве женщина может спать, пока ее муж готовит?» Нет, ни в коем случае нельзя ей об этом рассказывать. Хотя справедливости ради стоит заметить, что Эли разбудил меня своими поцелуями поздно ночью и потом еще рано утром – мне пришлось заглушать стоны подушкой.
Теперь он осторожно вытащил лопаточку из моего цепкого захвата и подтолкнул меня к столу.
– Присядь, скоро будет готово.
– Позволь мне… – не сдавалась я.
Однако он решительно покачал головой, продолжая ласково улыбаться.
Признав свое поражение, я направилась в спальню, чтобы почистить зубы и искупаться.
– Долго не задерживайся, а то остынет! – крикнул Эли мне вслед.
Казалось, мой поздний подъем нисколько его не рассердил. Хорошо. Тем не менее нельзя допустить повторения подобного. В памяти всплыл разговор с тетушкой: множество женщин готовы оторвать такого мужчину с руками и ногами, и не стоит провоцировать его на поиски. И еще не стоит давать ему повод считать меня развращенной – сексуально озабоченной особой.
Я тщательно растирала себя мочалкой, словно в наказание за ночные выходки: за то, как громко стонала, извивалась, хваталась за него. Зачем? Почему? Прежде я спала лишь с двумя мужчинами, но никогда мне не хотелось вести себя подобным образом. А вчера я даже укусила Эли за плечо! Он не выглядел недовольным – напротив, убирал мою руку ото рта, когда я пыталась заглушить вскрики. Но кто знает, что на самом деле скрывается за его улыбками?
За завтраком я сидела напряженная. Он все еще расхаживал в одних трусах, а позже спросил, как я себя чувствую. Поняв истинный смысл вопроса, я смутилась и уронила взгляд в на удивление вкусный омлет – не хуже, чем получился бы у меня.
– Как ты? – повторил Эли.
Я вдруг осознала, что у меня появился шанс оправдать свой поздний подъем.
– Нормально, только… вот тут побаливает. – Я обвела ладонью область внизу живота.
Его брови сошлись на переносице, и, прежде чем я осознала, что происходит, он опустился передо мной на колени.
– Мне так жаль! Надо было принести тебе завтрак в постель. Прости. Прошлой ночью я действительно переусердствовал. Ты принимала обезболивающее?
Его рука зависла над моим животом, словно передавая целительную энергию. Я кивнула, хотя ничего не принимала.
– Давай перейдем в гостиную. Приляжешь в кресло.
Он поднялся, взял наши тарелки и унес в соседнюю комнату. Конечно, не так уж я и мучилась: лишь испытывала легкий дискомфорт, поскольку после расставания с бывшим парнем-идиотом уже почти год ни с кем не спала. А прошлой ночью мне было так хорошо, что дискомфорт не имел ни малейшего значения. Я уже с нетерпением ждала вечера.
