и играть с места невинного исследования. А зверь просто хочет трахаться. Если его запереть, он всегда будет красться и пытаться отомстить миру из своих мест в тени. Взрослый хотел защитить ребенка, но в итоге запер его и выбросил ключ. Но ключ всегда-всегда в вашем кармане. Мы можем снова почувствовать себя как дома во Вселенной, изгнав старых демонов, которые преследуют нас по ночам. Взгляд любимого может стать тихим, космическим домом. Как и взгляд в зеркале.

Таким образом, мой товарищ, мудрость Запада, мудрость, соединяющая либидо Фрейда с духовными потенциалами Сострадания и Трансцендентности, - это именно то, что нужно: Трахайся как зверь. Мудрость Востока и созерцательных традиций в целом трудно переоценить; взлетные высоты и глубины духовного опыта, исследуемые с их помощью в самых разных направлениях, действительно являются одной из отличительных черт человеческих достижений. Я не хочу ничего отнимать у этого признания. Мой аргумент заключается лишь в том, что серьезная духовная практика, если к ней подходить ответственно, должна быть сдержанной по отношению к Фрейду и рок-н-роллу.

У этой главы есть тематическая песня. It's Animal (Fuck Like A Beast) by W.A.S.P.

 

Третья заповедь: Жить искренне, иронично

"Я не верю в астрологию, я Стрелец, а мы скептики".

-Артур К. Кларк

 

Теперь мы подошли к одной из самых странных и сложных заповедей. Эта заповедь требует большого творческого подхода. По моему опыту, очень немногие люди понимают ее и знают, как ей следовать. Она представляет собой тонкое искусство.

В нем говорится, что вы должны жить искренней иронией.

Искренняя ирония - это принцип, согласно которому для того, чтобы быть по-настоящему искренним и подлинным, нужно быть как можно более ироничным (и наоборот). Эти два понятия только выглядят как противоположности, на самом же деле это две стороны одной медали. И не только: чем глубже вы иронизируете, тем больше искренности и тем более аутентичную жизнь вы можете создать. По крайней мере, в современном культурном ландшафте это становится все более очевидным.

Люди либо не справляются с частью искренности, застревая в экзистенциальной нищете иронии, сарказма и скептицизма, либо не справляются с частью иронии, испытывая недостаток скептицизма, чтобы принять то, что было подвергнуто тщательному сомнению и изучению. В современном мире многие устали от иронии и по понятным причинам не хотят ее больше. Они жалуются на то, что там, где есть ирония и дистанцирование, нет настоящего благочестия и полноты, что вы не можете иметь настоящую подлинную связь, если вы иронизируете. Но ничто не может быть более ошибочным.

Если углубиться в то, во что вы искренне верите, во что вы действительно верите, то всегда наступает момент, когда ваше стремление найти истинное и настоящее заставляет вас подвергать все сомнению, быть скептиком, держать ироничную дистанцию. Но ирония и скептицизм не питают человеческий дух - может быть, иногда наше эго, поскольку мы можем охаивать и выявлять недостатки других, но не наш дух. Поэтому, если быть до конца честным, всегда нужно во что-то верить, что-то лелеять, чему поклоняться. А ирония или скептицизм, со своей стороны, должны подвергаться той же проверке, что и все остальное: они должны применяться к самим себе. Если вы скептически относитесь к своему собственному скептицизму, разве это не делает вас верующим?

В этом есть почти математическая точность: быть ироничным по отношению к жизни - несостоятельная позиция, впрочем, как и быть искренним. Скорее, существует более высокий синтез, скрытый от посторонних глаз. Искренняя ирония.

Как же тогда согласовать принцип иронии с принципом иронии, спасая и наши трепещущие сердца, и нашу приверженность истине? Мы будем снимать слои этого вопроса один за другим, пока не увидим, какие выгоды мы можем извлечь, повинуясь этой заповеди, - в том числе, как мы увидим, спасти Бога от ницшеанского убийства.

 

Ирония вызывает доверие

В качестве первого примера давайте рассмотрим вопрос доверия - то, что обычно тесно связано с искренностью. Как автору этой книги построить доверительные отношения с читателем? Это правильный вопрос. В наши дни доверие трудно завоевать. Да и потерять его довольно легко.

Почему же ирония вызывает доверие? Прежде чем перейти к этому вопросу, давайте разберемся в самом доверии. Взаимное доверие обычно состоит из четырех измерений:

компетентность (или доверие, когда вы знаете, что другой человек способен сделать то, что вам нужно),

доброжелательность (то, что у вас есть основания верить в благожелательные намерения другого),

надежность (что то, о чем договорились или заявили, будет выполнено в большинстве случаев), и

согласованность (чтобы наши интересы совпадали и не противоречили друг другу).

Если все эти четыре составляющие присутствуют, может сформироваться прочный фундамент взаимного доверия, на котором будет процветать выгодное и творческое сотрудничество. Когда люди строят доверие, например, в рабочих отношениях, они, как правило, забывают о последнем.

Часто упускаемый из виду секрет построения доверия заключается в том, чтобы открывать другим то, чего вы действительно хотите, и просить их о том же. Люди часто с радостью расскажут вам об этом. Найдите людей, которые хотят не обязательно того же самого, но чего-то похожего, что может быть действительно согласовано с вашими целями. Тогда вы будете знать, что они искренне желают вам успеха (в глубоком и широком смысле этого слова), а они знают, что вы искренне желаете им успеха. Мы движемся вместе, как любят говорить, "со скоростью доверия".

Как бы странно это ни звучало, но мой главный метод укрепления доверия с читателем - ирония. Слегка сумасшедшие люди вроде меня, которые говорят необычные вещи, вызывают у читателей и слушателей естественный уровень подозрительности. Это естественно. Но, занимая ироничную позицию, я даю вам понять, что не отношусь к себе слишком серьезно (например, я бросаю вызов одной из самых читаемых в мире книг по самопомощи, но при этом признаю собственную бездарность). В моем представлении себя есть место для критики, для сомнений, для шуток, для открытого конца.

В этом и заключается магия иронии, если ее правильно использовать и с правильным блеском в глазах. Если бы я, как бешеный агитатор, рассказывал о двенадцати правилах хорошей жизни, вы были бы вправе заподозрить меня в туннельном зрении, фанатизме или высокомерии. Тот факт, что я отношусь ко всему этому скорее как к шутке, говорит о том, что в общей схеме вещей я, по крайней мере, знаю, когда говорю что-то довольно возмутительное, и понимаю, что, в конце концов, шутка на мне. По крайней мере, я знаю, что, хотя временами я выступаю в роли комика