соединявшие заводы, и дома-коммуны, населенные сразу несколькими десятками семей. Если район Фиолетовой Реки в Железном Городе был символом упадка, но еще сохранял черты величественного промышленного центра, коим некогда являлся, то заводская кайма Лутеции изначально застраивалась небрежно, без расчета на процветание жителей и с единственным желанием хозяев отодвинуть работяг подальше от Элизийского холма.

Среди ветшавших жилых зданий фабрики, мануфактуры и заводы выглядели настоящими крепостями. Уж на них-то потратились изрядно. Промышленники выделывались друг перед другом, выбирая для своих предприятий самые безумные архитектурные стили. Решетчатые ограды цвели чугунными растениями, фасады украшались барельефами и скульптурами, иные фабрики окружали настоящие парки, задыхавшиеся, впрочем, в сером дыме. Жить в этом королевстве абсурдного контраста по доброй воле не отважился бы ни один разумный человек, но выбора трудягам не дали. Комната или койка в коммуне – вот все, что они могли позволить себе на мизерное жалование.

Был разгар рабочего дня, так что улицы пустовали. Мужчины тянули лямку на сборочных конвейерах, женщины не разгибали спин на мануфактурах. Кое-где копошились в грязи оставленные без присмотра дети, еще не достигшие десяти лет и потому не интересовавшие охочих до дешевой рабочей силы магнатов. Изредка мимо громыхали по разбитой мостовой телеги. В остальном было тихо. Промышленные цитадели затаились до вечера, чтобы в назначенный час выблевать из ворот массу уставших отупевших людей, способных лишь доползти до постели или – в худшем случае – до кабаков, в которых циничные торговцы забытьем предлагали дешевую выпивку или опиумную смесь.

Трамваи по заводским кварталам не ходили. Чтобы осуществить свою первую задумку – добраться до собственной съемной квартиры, проникнуть в нее и вытащить из тайников сбережения – Ги пришлось идти так долго, что в раненом боку закололо, а ступни с непривычки налились свинцом. Отыскав, наконец, остановку, он забрался в пустой вагон, выскреб из кармана одолженные у Челесты монетки и расплатился с контролером. Трамвай медленно поехал по уже более пристойно выглядевшим улицам. На поворотах Ги мог различить в дымчатой дали башни Верхнего Города.

Добравшись до рельс-развязки, он пересел на другой, знакомый, маршрут и преодолел остаток пути. В самом же доме его встретило первое препятствие.

– Вы к кому? – строго спросила новая консьержка, сурового вида тетка с тугим пучком на голове и очками с толстыми линзами на носу.

– Я к Жюли. – Ги назвал самое распространенное имя, надеясь, что на двадцать четыре квартиры найдется хотя бы одна Жюли.

– Нечего к ней ходить так часто! – заворчала консьержка.

– Любовь. Сердце томится сладостным ожиданием, понимаете?

Стражница общественного покоя понимала. На морщинистом лице расцвела улыбка.

– Ну проходите, Отец с вами. Романтик в наши дни...

Ги поднялся на свой этаж, нащупал во внутреннем кармане ключ и щелкнул замком. Поменять его никто не удосужился, хотя хозяин явно побывал в квартире. В коридоре и комнате было прибрано, расцарапанный серпом косяк покрыт лаком. Затворив за собой входную дверь, Ги принялся выяснять судьбу своих пожиток.

Зеркало, висевшее напротив постели, каким-то чудом пережило визит маньяка в соломенной шляпе и по-прежнему украшало стену. Отражение не порадовало Ги. Волосы отросли ниже плеч, а щеки и подбородок покрывала черная щетина, что придавало неухоженный и простецкий вид. Черты лица заострились. Наряд, еще недавно сидевший как влитой, стал великоват в плечах. В плане внешности Ги изменился не в лучшую сторону, но его это вполне устраивало. Ходить по улицам неузнанным было безопаснее и проще.

Сняв зеркало, Ги залез в первый из тайников и пополнил денежные запасы полусотней крон. Этим, впрочем, пришлось и довольствоваться. Закладка в платяном шкафу исчезла, равно как и пачка банкнот, лежавших в матрасе.

– Ублюдок, – в сердцах бросил молодой человек, не понимая, кому стоит адресовать ругательство: убийце или чрезмерно любопытному и пронырливому хозяину квартиры, не преминувшему поживиться деньгами исчезнувшего квартиранта.

На одежду и личные вещи никто не позарился. Они отыскались сложенными в кучу на полу кухни. Выбрав из них самые удобные, Ги сложил их в валявшийся там же саквояж, присовокупил к повседневной одежде один выходной костюм (мало ли, куда занесет судьба), а оставшееся пространство набил книгами, рабочими бумагами и милым сердцу сувенирами, оставшимися от родителей и кеметских друзей. Упаковав все, что собирался вызволить из старой квартиры, он сел за стол, налил вина, выдрал из какой-то из оставленных книг страницу, притащил из комнаты карандаш и провел посередине листа жирную черту.

После вынужденного воздержания вино показалось Ги настоящим нектаром, который не стыдно подать праведникам, сидящим на бесконечном пире Всевечного Отца. Смакуя рубиновый напиток, он начал заполнять таблицу фамилиями. Логика была проста: можно доверять – нельзя доверять. Прежде всего, Ги занес в "отрицательный" столбец всех, с кем общался в ходе расследования: Галлара, Карпентье, Шедерне, Мирти, порнодельцов и – с величайшим сожалением – Свена. После небольших раздумий к ним добавились коллеги, которым было известно об убийстве Денн, хозяин квартиры и даже братья ван Рёки, чей приезд столь удачно совпал с началом злоключений.

Глоток вина – и он перешел к другому столбику. Сюда сразу же попали Челеста с Рози. Вписав два имени, Ги задумался. Бегая по поручениям Шедерне, он обзавелся знакомыми и даже товарищами, но открываться ни одному из них не хотел. Самым верным из друзей всегда был Свен. Он вспомнил женщин, с которыми время от времени спал (таковых насчитывалось две), и инициалами GH обозначил в доверительном списке ту, которой было что скрывать и которая умолчала бы о нем в обмен на ответную любезность. Три женщины на многомиллионный город... да уж, Ги Деламорре, в искусстве заводить знакомства тебе еще есть к чему стремиться!

Из тех, с кем Ги имел дело в последние перед нападением дни, Денн Ларе не обсуждалась только с Рыбьим Черепом. И несмотря на то, что косвенно – через ван Рёков – он все же был причастен к свалившимся на голову Ги неприятностям, он нацарапал и его имя. Имело смысл разведать через игорный дом хотя бы то, чем обернулись переговоры между ним и служащими из отдела обработки. Ги собирался искать совпадения и проверять догадки, а лучшего старта придумать все равно не мог.

Свернув листок, он засунул его в карман. Первая часть дневных замыслов с переменным успехом осуществилась, и перед молодым человеком замаячила перспектива остаться на ночь без крыши над головой. Возвращаться к Челесте он не мог, поскольку ее госпиталь находился слишком далеко от всех, кого планировалось навестить