легкая, как облако, луна.

У березовой рощицы, на дороге, ведущей в Амгу, часовые зябко постукивалй валенками, черной стеной поднималась тайга, из ее глубины донесся волчий вой и злобно взметнулся над Лисьей Поляной.

Потом все стихло.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

«Сняли три поста часовых. Красные^расположились в четырех юртах. Из труб идет слабый дымок, по-видимому, все спят».

Генерал Вишневский прочел донесение, широко перекрестился, сказал полковнику Андерсу:

— Пора начинать, брат-полковник...

Андерс отдал команду, продрогшие до костей дружинники расправили плечи, проверили оружие. Полковник вынул маузер из кобуры и первым, оступаясь в снег, зашагал на Лисью Поляну.

Генерал Вишневский, наконец, дождался своего звездного часа. Еще с вечера он стоял в засаде у Лисьей Поляны, разведчики аккуратно доносили ему о приближении отряда Строда.

Вишневский слышал, как красные вышли на Лисью Поляну, Все разнообразные звуки большой массы людей улавливал он, принюхиваясь к едкому запаху разводимых костров. Решил взять красных перед рассветом, когда сон особенно беспробуден Всю ночь держал генерал в напряжении себя и добровольцев, не позволяя ни вздувать кобтров, ни курить.

Все складывалось так, как хотелось Вишневскому, красные часовые убиты бесшумно, Строд и его бойцы спят, Андерс с офицерами беспрепятственно приближаются к юртам. Он взглянул на часы: бледные от фосфорического свечения стрелки показывали пять минут шестого.

Дружинники окружили яранги с красноармейцами, но и сами не заметили стоявшую поодаль юрту, в которой были Строд,

Джергэ, Донауров. Они входили в юрты, вздували камельки, собирали между спящими их винтовки. Кто-то обнаружил груду мильсовских гранат, вынес из юрты, швырнул в сугроб, словно гнилой картофель, кто-то будил красноармейцев: те приподнимали головы, зевали, потягивались. Один из бойцов попросил цигарку.

—- Закуривай и молчи. — Офицер сунул ему в рот папиросу.

— Что за человек? Ты откуда взялся? — недоуменно спросил боец, удивляясь длинной тонкой папироске.

— Не шевелись, болван! — с жестяной холодностью скомандовал офицер. — Комиссары арестованы, а вам ничего дурного не будет. Всех солдат Пепеляев возьмет в свою дружину.

В юрту вошел полковник Андерс, подозрительно оглядел проснувшихся красноармейцев.

Что, проспали свободу, голубчики? Кто командир ?—* спросил он.

Из-за печки вылез Дмитриев, встал перед Андерсом.

— Я командир, а Строда тут нет.

— Где же он?

— А вот где! — Дмитриев ударом ноги опрокинул полковника, выскочил из юрты, на выходе столкнулся с дружинником, тот выстрелил в него, но не попал.

От выстрела проснулся пулеметчик, вышиб из окна льдину, заменявшую стекло, ударил из «люиса» длинной очередью в ночь.

Лисья Поляна ожила, заговорила, задвигалась. Красноармейцы вываливались из юрт, падали в сугробы, сухо защелкали револьверные выстрелы, зло заработали пулеметы.

Быстрота измученных таежными переходами бойцов поразила даже Строда; он вздохнул облегченно: замешательства нет, паника не вспыхнула. Всемогущий случай спас от разгрома его отряд, сознание воинского долга предупредило панику, ко еще никто, даже сам Строд, не понимал: спасение на Лисьей Поляне определено всем логическим ходом событий.

Уже два месяца скитались красноармейцы по снежным лесам Севера: спали у костров, ели мерзлый, твердый как гранит хлеб, постоянно, напряженно ждали встречи с противником. По ночам их не оставлял инстинкт самосохранения, сколько раз бойцы просыпались с криками «Белые, белые!», и долго не приходило успокоение, и таежная ночь переполнялась опасными шорохами.

Было еще одно обстоятельство, подготовившее спасение на Лисьей Поляне, — ненависть. Победа или смерть — девиз древний, но для бойцов Строда этот девиз имел психологическое значение.

Победа означала спасение себя вместе с утренними зорями, любимыми женщинами, смерть — конец света не только для

них, но и всего живого — сущего. Все это и еще многое иное, чему нет определения на языке страстей, сделало бойцов Строда хозяевами положения.

Но пепеляевцы продолжали владеть своим преимуществом: используя стога сена как прикрытие, они приближались к юртам. Строд уже слышал их прерывающееся сопение, в этот миг кто-то швырнул гранату в один из стогов. Сено вспыхнуло, стог кровавым фонтаном раздвинул туман. При ярком свете Строд сперва увидел Донаурова с новой гранатой в руке, потом черную цепь пепеляевцев: они шли молча, увязая в глубоком снегу.

— Андрей дал огоньку, молодец! — похвалил Строд и оглянулся.

Пулеметчик колдовал над своим «люисом»— перекосило патрон, и он зубами пытался выдернуть его из ленты, в спешке сломал зуб и хрипло дышал, выплевывая на снег кровавые сгустки.

— Сейчас, сейчас, подождите, я сейчас,— бормотал он, но открыть огня не успел.

Пуля разворотила ему голову. Строд шагнул к пулемету, но Джергэ опередил. «Люис» в ловких пальцах проводника заработал нервно, торопливо, Джергэ бил в упор, не целясь, пылающие стога хорошо освещали пепеляевцев.

— Так, так, так! — бессмысленно, с ненужной усмешкой повторял Джергэ, и Строд улавливал его слова сквозь пулеметный лязг.

Он что-то крикнул изо всех сил, но не услышал своего голоса: его толкнуло в грудь и обдало жаром. Он хотел бежать — ноги не повиновались, хотел выстрелить — маузер выпал из ладони. Строд покачивался, не двигаясь с места, раскачивались и стога, и туман, и бойцы, и рваные пятна взрывов, потом все стало разваливаться на части.

Строд открыл глаза и с удивлением увидел перед собой цветы и листья, они искрились, поблескивали, освещая память студеным сиянием. «Что за цветы, где я?»

Цветы погасли, на их месте чернел лед, вставленный в раму окна, в юрте слоилась мгла, за оленьими шкурами слышались негромкие голоса. Строд прислушивался, но не мог понять, о чем говорили.

— Я ранен в грудь, никого нет, неужели пепеляевцы победили и я в плену? — прошептал он, приподнимаясь со скамьи. Плотная повязка на груди мешала, Строд сдвинул ее с места.

В юрту вошел Донауров.

— Где мы? Что с нами? — спросил Строд,

— Сидим на Лисьей Поляне.

•—. А где пепеляевцы?

Они потеряли свыше сотни человек убитыми тепеоь зализывают раны. ^ за-

онм п ?ос МЫ?_С УСШгаем спросил & Р»Д.-А мд?-повторил

'— И мы потеряли многих

1 — Нельзя ли поточнее?

— Пятьдесят пять человек потеряли мы, не считая раненых

— Ты это взаправду? раненых,

— Как можно лгать при таком несчастье?

— Еще одна подобная победа, и мы погибли

В юрту