(6) Далее, друзья, за счёт не-внимания всем объектам, некий человек входит и пребывает в беспредметном сосредоточении ума{567}. [Думая]: «Я тот, кто достигает беспредметного сосредоточения ума», он связывается с [другими] монахами, монахинями, мирянами и мирянками, царями, царскими министрами, учителями иных учений и учениками учителей иных учений. По мере того как он связывается с ними и сближается с ними, по мере того как он расслабляется и беседует с ними, жажда наводняет его ум. С умом, наводнённым жаждой, он оставляет [монашескую] тренировку и возвращается к низшей жизни [домохозяина].

Представьте, как если бы царь или царский министр странствовал бы по дороге с четырёхчастной армией и к ночи разбил бы лагерь в лесной чаще. Из-за звуков слонов, лошадей, колесничих, и пехоты; звуков и грохота барабанов, литавр, горнов, и тамтамов, звук сверчков бы исчез. [Разве] можно было бы правдиво сказать: «Теперь звук сверчков никогда более не появится в этой лесной чаще»?

«Разумеется нет, друг. Ведь может статься так, что когда царь или царский министр покинет эту лесную чащу, то звук сверчков появится вновь».

«Точно также, за счёт не-внимания всем объектам, некий человек входит и пребывает в беспредметном сосредоточении ума. [Думая]: «Я тот, кто достигает беспредметного сосредоточения ума», он связывается с [другими]… возвращается к низшей жизни [домохозяина]».

И спустя какое-то время Достопочтенный Читта Хаттхисарипутта оставил тренировку и вернулся к низшей жизни. Тогда его товарищи-монахи подошли к Достопочтенному Махакоттхите и сказали ему: «Так ли оно, что Достопочтенный Махакоттхита охватил ум Читты Хаттхисарипутты своим собственным умом и понял: «Читта Хаттхисарипутта достигает таких-то и таких-то медитативных пребываний и достижений, и, всё же, он оставит тренировку и вернётся к низшей жизни? Или же божества сообщили ему об этом?»

«Друзья, я охватил ум Читты Хаттхисарипутты своим собственным умом и понял: «Читта Хаттхисарипутта достигает таких-то и таких-то медитативных пребываний и достижений, и, всё же, он оставит тренировку и вернётся к низшей жизни». А также и божества сообщили мне об этом».

И тогда те товарищи-монахи Читты Хаттхисарипутты отправились к Благословенному, поклонились ему, сели рядом, и сказали: «Учитель, Читта Хаттхисарипутта достиг таких-то и таких-то медитативных пребываний и достижений, и, всё же, оставил тренировку и вернулся к низшей жизни».

«Пройдёт не так много времени, монахи, как Читта Хаттхисарипутта [вновь] задумается об отречении».

И вскоре Читта Хаттхисарипутта обрил свои волосы и бороду, надел жёлтые одежды, и покинул жизнь домохозяйскую ради жизни бездомной. И затем, пребывая в уединении прилежным, старательным, решительным, вскоре Достопочтенный Читта Хаттхисарипутта, реализовав это для себя посредством прямого знания, здесь и сейчас вошёл и пребывал в высочайшей цели святой жизни, ради которой представители клана праведно оставляют жизнь домохозяина и ведут жизнь бездомную. Он напрямую познал: «Рождение уничтожено, святая жизнь прожита, сделано то, что следовало сделать, не будет более возвращения в какое-либо состояние существования». И Достопочтенный Читта Хаттхисарипутта стал одним из арахантов{568}.

АН 6.61

Мадджхе сутта: Середина

редакция перевода: 01.07.2015

Перевод с английского: SV

источник:

"Anguttara Nikaya by Bodhi, p. 950"

Так я слышал. Однажды Благословенный пребывал в Варанаси в оленьем парке Исипатаны. И тогда, после принятия пищи, вернувшись с хождения за подаяниями, группа старших монахов собралась вместе, и, по мере того, как они сидели в зале, возник такой разговор: «Так было сказано Благословенным, друзья, в Параяне в «Вопросах Меттейи»{569}:

«Оба конца смог понять он,

Мудрец в середине не липнет.

Его называю великим:

Швею превзойти ведь сумел он».

Так что же такое, друзья, первый конец? Что такое второй конец? Что такое середина? Что такое швея?»

(1) Когда так было сказано, некий монах сказал старшим монахам: «Контакт, друзья, это один конец. Возникновение контакта — второй конец. Прекращение контакта — середина. А жажда — это швея. Ведь жажда пришивает человека к порождению того или иного существования{570}. Вот каким образом монах напрямую знает то, что следует познать напрямую; полностью понимает то, что следует полностью понять. Сделав так в этой самой жизни, он кладёт конец страданиям».

(2) Когда так было сказано, другой монах сказал старшим монахам: «Прошлое, друзья, это один конец. Будущее — второй конец. Настоящее — середина. А жажда — это швея. Ведь жажда пришивает… он кладёт конец страданиям».

(3) Когда так было сказано, другой монах сказал старшим монахам: «Приятное чувство, друзья, это один конец. Болезненное чувство — второй конец. Ни-приятное-ни-болезненное чувство — середина. А жажда — это швея. Ведь жажда пришивает… он кладёт конец страданиям».

(4) Когда так было сказано, другой монах сказал старшим монахам: «Имя, друзья, это один конец. Форма — второй конец. Сознание — середина. А жажда — это швея. Ведь жажда пришивает… он кладёт конец страданиям».

(5) Когда так было сказано, другой монах сказал старшим монахам: «Шесть внутренних сфер, друзья, это один конец. Шесть внешних сфер — второй конец. Сознание — середина. А жажда — это швея. Ведь жажда пришивает… он кладёт конец страданиям».

(6) Когда так было сказано, другой монах сказал старшим монахам: «Личностное существование, друзья, это один конец. Источник личностного существования — второй конец. Прекращение личностного существования — середина. А жажда — это швея. Ведь жажда пришивает человека к порождению того или иного существования. Вот каким образом монах напрямую знает то, что следует познать напрямую; полностью понимает то, что следует полностью понять. Сделав так в этой самой жизни, он кладёт конец страданиям».

Когда так было сказано, некий монах сказал старшим монахам: «Друзья, каждый объяснил в соответствии со своим вдохновением. Ну же, пойдёмте к Благословенному и расскажем ему об этом. То, как Благословенный объяснит нам, так мы это и запомним».

«Да, друг» — ответили те старшие монахи. И тогда старшие монахи отправились к Благословенному, поклонились ему, сели рядом, и рассказали ему обо всей беседе, что случилась между ними, [спросив]: «Учитель, кто из нас хорошо высказался?»

«Монахи, в некотором отношении все вы высказались хорошо, но слушайте внимательно, я расскажу вам о том, что я имел в виду, когда я сказал в Параяне в «Вопросах Меттейи»:

«Оба конца смог понять он,

Мудрец в середине не липнет.

Его называю великим:

Швею превзойти ведь сумел он».

«Да, Учитель» — ответили те монахи. Благословенный сказал:

«Контакт, друзья, это один