(1) Бывает так, друзья, что некий человек кажется необычайно кротким, скромным, и спокойным, покуда он пребывает рядом с Учителем или товарищем-монахом в роли учителя. Но когда он покидает Учителя или товарищей-монахов в роли учителя, он связывается с [другими] монахами, монахинями, мирянами и мирянками, царями, царскими министрами, учителями иных учений и учениками учителей иных учений. По мере того как он связывается с ними и сближается с ними, по мере того как он расслабляется и беседует с ними, жажда наводняет его ум. С умом, наводнённым жаждой, он оставляет [монашескую] тренировку и возвращается к низшей жизни [домохозяина].

Представьте, как если бы бык, поедающий урожай, был бы привязан верёвкой или заперт в загоне. [Разве] можно было бы правдиво сказать: «Теперь этот бык, поедающий урожай, более никогда не пойдёт [поедать] урожай»?

«Разумеется нет, друг. Ведь может статься так, что этот бык, поедающий урожай, порвёт верёвку или вырвется из загона и опять пойдёт [поедать] урожай».

«Точно также, бывает так, что некий человек кажется необычайно кротким… возвращается к низшей жизни [домохозяина].

(2) Далее, друзья, будучи отстранённым от чувственных удовольствий, отстранённым от неблагих состояний [ума], некий человек входит и пребывает в первой джхане, которая сопровождается направлением и удержанием [ума на объекте медитации], с восторгом и удовольствием, которые возникли из-за [этой] отстранённости. [Думая]: «Я тот, кто достигает первой джханы», он связывается с [другими] монахами, монахинями, мирянами и мирянками, царями, царскими министрами, учителями иных учений и учениками учителей иных учений. По мере того как он связывается с ними и сближается с ними, по мере того как он расслабляется и беседует с ними, жажда наводняет его ум. С умом, наводнённым жаждой, он оставляет [монашескую] тренировку и возвращается к низшей жизни [домохозяина].

Представьте, как проливающийся мощными каплями на перекрёсток дорог дождь сделал бы так, что пыль исчезла и появилась бы грязь. [Разве] можно было бы правдиво сказать: «Теперь пыль более никогда не появится на этом перекрёстке дорог»?{566}

«Разумеется нет, друг. Ведь может статься так, что люди пройдут по этому перекрёстку, или же пройдут козы или крупный рогатый скот, или же ветер и жара солнца высушат влагу, и тогда вновь появится пыль».

«Точно также, [бывает так, что], будучи отстранённым от чувственных удовольствий, отстранённым от неблагих состояний [ума], некий человек входит и пребывает в первой джхане. [Думая]: «Я тот, кто достигает первой джханы», он связывается с [другими]… возвращается к низшей жизни [домохозяина].

(3) Далее, друзья, с угасанием направления и удержания [ума на объекте], некий человек входит и пребывает во второй джхане, в которой наличествуют внутренняя уверенность и единение ума, в которой нет направления и удержания, но есть восторг и удовольствие, которые возникли посредством сосредоточения. [Думая]: «Я тот, кто достигает второй джханы», он связывается с [другими] монахами, монахинями, мирянами и мирянками, царями, царскими министрами, учителями иных учений и учениками учителей иных учений. По мере того как он связывается с ними и сближается с ними, по мере того как он расслабляется и беседует с ними, жажда наводняет его ум. С умом, наводнённым жаждой, он оставляет [монашескую] тренировку и возвращается к низшей жизни [домохозяина].

Представьте, как если бы неподалёку от деревни или города был бы большой пруд. Проливающийся мощными каплями дождь сделал бы так, что различные виды ракушек, гравия, и гальки, исчезли бы [скрывшись под водой]. [Разве] можно было бы правдиво сказать: «Теперь различные виды ракушек, гравия, и гальки никогда не появятся в этом пруду»?

«Разумеется нет, друг. Ведь может статься так, что люди будут пить из этого пруда, или же козы и крупный рогатый скот будут пить из него, или же ветер и жара солнца высушат влагу. И тогда вновь появятся различные виды ракушек, гравия, и гальки».

«Точно также, [бывает так, что] с угасанием направления и удержания [ума на объекте], некий человек входит и пребывает во второй джхане… [Думая]: «Я тот, кто достигает второй джханы», он связывается с [другими]… возвращается к низшей жизни [домохозяина].

(4) Далее, друзья, с угасанием восторга некий человек пребывает невозмутимым, осознанным, бдительным и ощущает приятное телом. Он входит и пребывает в третьей джхане, о которой Благородные говорят так: «Он невозмутим, осознан, пребывает в удовольствии». [Думая]: «Я тот, кто достигает третьей джханы», он связывается с [другими] монахами, монахинями, мирянами и мирянками, царями, царскими министрами, учителями иных учений и учениками учителей иных учений. По мере того как он связывается с ними и сближается с ними, по мере того как он расслабляется и беседует с ними, жажда наводняет его ум. С умом, наводнённым жаждой, он оставляет [монашескую] тренировку и возвращается к низшей жизни [домохозяина].

Представьте, как если бы еда, оставшаяся с прошлого вечера, не нравилась бы человеку, который съел очень вкусный обед. [Разве] можно было бы правдиво сказать: «Теперь еда никогда не будет нравиться этому человеку»?

«Разумеется нет, друг. Ведь дополнительная пища не нравится тому человеку, только пока питательная сущность остаётся в его теле, но когда питательная сущность исчезнет, то может статься так, что такая еда вновь понравится ему».

«Точно также, [бывает так, что] с угасанием восторга некий человек… пребывает в третьей джхане… [Думая]: «Я тот, кто достигает третьей джханы», он связывается с [другими]… возвращается к низшей жизни [домохозяина].

(5) Далее, друзья, с оставлением удовольствия и боли, равно как и с предыдущим угасанием радости и недовольства, некий человек входит и пребывает в четвёртой джхане, которая ни-приятна-ни-болезненна, характерна чистейшей осознанностью из-за невозмутимости. [Думая]: «Я тот, кто достигает четвёртой джханы», он связывается с [другими] монахами, монахинями, мирянами и мирянками, царями, царскими министрами, учителями иных учений и учениками учителей иных учений. По мере того как он связывается с ними и сближается с ними, по мере того как он расслабляется и беседует с ними, жажда наводняет его ум. С умом, наводнённым жаждой, он оставляет [монашескую] тренировку и возвращается к низшей жизни [домохозяина].

Представьте, как если бы в узкой горной долине было бы озеро без волн, укрытое от ветра. [Разве] можно было бы правдиво сказать: «Теперь волны никогда не появятся на этом озере»?

«Разумеется нет, друг. Ведь может статься так, что придёт свирепый шторм с востока, с запада, с севера, или с юга и поднимет на озере волны».

«Точно также, [бывает так, что] с оставлением удовольствия и боли… пребывает в четвёртой джхане… [Думая]: «Я тот, кто достигает