автоматический шприц. Как и было условлено – он вколол её при мне и мистере Пибоди, согласно инструкции, в вену на руке. Стоило ему это сделать, как мистер Пибоди сообщил о том, что мгновенного результата не будет. Я расстроилась – хотела, чтобы волшебная вакцина волшебно исцелила мистера Рэйнда прямо у меня на глазах. Мистер Рэйнд же как будто не расстроился. Выразив надежду на то, что наша сделка не закончится для него плачевно, он всё же отметил, что всё в этом мире не зря, после чего ещё раз сердечно поблагодарил меня словами: “Даже если второго шанса мне не будет дано, я благодарю Вас за то, что вы позволили мне попробовать”. Уходил он в таком же состоянии, в каком пришел – сильно кашляя и немного пошатываясь.

– А если вакцина не спасёт его? – я перевела свой взгляд на мистера Пибоди, закрывшего дверь за несчастным миллиардером.

– Спасёт.

– Откуда такая уверенность?

– Изначально кубиков вакцины было девять. Мистер Боффорт использовал два. Один кубик вколол подростку из трущоб, умирающему из-за почечной недостаточности, второй кубик ввёл в вену своей пятидесятилетней служанки, едва пережившей инсульт. В обоих случаях неизлечимо больные не только исцелились, но даже немного омолодились. Думаю, с мистером Рэйндом всё будет в полном порядке. Как и с Вами, если Вы сумеете верно распорядиться своим вторым шансом. У Вас осталось ещё шесть кубиков, Мирабелла. Что будете делать дальше?

– То, о чём мы с Вами договаривались, мистер Пибоди. Вы взяли с собой свои печати?

Глава 15

Итак, в возрасте восьмидесяти лет я созрела на первое в своей жизни завещание, официально заверенное одним из известнейших юристов США мистером Джимом Пибоди.

Во-первых, я пожертвовала всю свою библиотеку замечательной лавке подержанных книг, расположившейся за углом соседней улицы и принадлежащей приветливой семье: отцу и дочери. Они начали торговать старыми книгами не так давно, распространяя свой бесценный товар всего по пять долларов за экземпляр, и когда в последний раз я заглядывала к ним – это было около трех месяцев назад – у них имелись некоторые проблемы с наличием товара: половина полок пустовала. Очень сильно надеюсь, что их дело даст моим старым книгам новое дыхание, и те, в свою очередь, помогут этой замечательной семье продолжать заниматься любимым делом. В библиотеке у меня значилось без малого 552 экземпляра книг.

Все вещи Вольта – собачьему приюту.

Квартиру и прочие вещи оставляю без определенного наследника – пусть родные распродадут и поделят прибыль поровну самостоятельно.

Далее конкретные суммы. Сделать своих потомков миллиардерами было бы равносильно их убийству: лишившись надобности достигать чего-либо самостоятельно, они зачахнут и промотают свою жизнь впустую. Нет, пусть стремятся, пусть ставят перед собой цели, пусть мечтают, пусть развиваются, не останавливаются, не обесцениваются…

Итак, каждому кровному члену семьи – Джерри и малышка Лаура, Йен и малышка Фэй, Тиффани, Закари, Валери и Бен, – я оставила по двести тысяч долларов. Керри и Дейзи оставила двести пятьдесят – в счет статуса матери-одиночки Керри, что прописала отдельным текстом, чтобы внуки не подумали, будто кого-то из них я люблю больше или меньше. Действующим невесткам не оставила ничего: Лукрецию я так и не признала частью нашей семьи, а в Присцилле было что-то, что наводило меня на мысль, будто сложенных вместе долей Закари, Валери и Бена ей хватит вполне. Хильде оставила двести десять тысяч. Прикинув в уме примерную стоимость обучения в университете, в конце списка приписала имя Серафины Бигелоу – сто тысяч. Хотела вписать и мистера Пибоди, но он отказался, сказав, что Арми уже оставил ему больше, чем он успеет потратить за оставшуюся ему жизнь, и к тому же он, оказывается, пообещал Боффорту не брать у меня материальной благодарности.

– Как знал, что Вы пожелаете одарить и меня тоже, – ухмыльнулся мистер Пибоди, а я задумалась, как так получилось, что совершенно посторонний мне человек, с которым я не общалась целые десятилетия, знал меня лучше, чем близкие мне люди. Отвлекшись на эту мысль, я оборвала перечисление наследников в своём уже немного подуставшем уме. Никого ли не упустила? Вроде бы никого… Первый-второй-третий-десятый…

– Напи́шите письмо? – мистер Пибоди снова ворвался в мои мысли о наследниках.

– Какое письмо?

– Какие-нибудь прощальные слова для родных…

– Нет. Нет… Слов уже сказано достаточно.

Я внимательно перечитала завещание, все имена и цифры, и, наконец, поставила свою подпись в нужном углу документа, как вдруг, увидев, как мистер Пибоди заносит печать над этой важной бумажкой, неожиданно резко вспомнила:

– Рокки! Я забыла свою внучку Рокки!

Как я могла?! Как могла?!

– Вот ведь… В принтере закончилась краска. Давайте Вы впи́шите свою волю относительно этой внучки вот здесь, сразу над своей росписью.

Дрожа от шока – КАК Я МОГЛА ЗАБЫТЬ РОДНУЮ ДОЧЬ ШОНА?! САМУЮ РОДНУЮ МНЕ ВНУЧКУ!!! СВОЕГО ЕДИНСТВЕННОГО КРОВНОГО ПОТОМКА!!! – совсем расстроившись и чуть не плача, я написала слова: “Наследники Джерри Лерой, Закари Лерой и Тиффани Лерой должны отдать Рокки Армитидж из отчисленного им наследства по 50.000 $.”. Подпись. Печать. Заверено.

Стоило мистеру Пибоди переступить порог моей квартиры и распрощаться со мной, как я не выдержала и расплакалась. Во время семейного совета, на котором обсуждалась участь ещё всего лишь фантомного миллиардного наследства, никто из членов семьи не вспомнил имени Рокки – моей единственной кровной внучки. И я, страдающая оттого, что меня все позабыли, сама, по примеру своих детей и внуков, пусть и на мгновение, но забыла о самом главном человеке, отождествляющем продолжение меня самой в этом мире…

Добравшись до постели, я прорыдала в подушку до самого рассвета.

Глава 16

Болящие от выплаканных за ночь слёз глаза беспокоили меня не меньше, чем ожог предплечья, но к моменту приезда Закари, Присциллы и Бена я привела себя в порядок. Сегодня был не особенно жаркий летний полдень, по небу ходили облака – дети везли меня в дом у озера. Закари предпочитал молча слушать обожающую поболтать Присциллу, и я тоже отдала предпочтение роли слушателя. Именно от Присциллы я узнала о том, что Валери вместо семейной поездки за город решила отправиться в гости к лучшей подруге Серафине. Сидящий слева от меня Бен, с головой ушедший в свой планшет, за всю дорогу не проронил ни слова. В конце пути я попробовала поинтересоваться у пятнадцатилетнего подростка, какие у него планы на лето, на что он пожал плечами и, не отрывая взгляда от своей игрушки, ответил коротким: “Да ничего особенного”. Бен был