Шрифт:
Закладка:
– Необычное имя: Серафина, – заметила я, продолжив морщить лоб в попытке понять, что же в этой девочке так знакомо мне.
– В честь дальней родственницы. Её бабка по материнской линии была оперной певицей, которую сейчас уже никто и не помнит.
– Серафина Помпадур? – сразу же вспомнила я. Не успевать за текущим веком и хорошо помнить прошлый век – удел стариков.
– Да, именно она.
– Я помню её выступления в конце прошлого века. Она очень хорошо пела, как для нашей провинции.
– Не обзавелась бы дочерью – матерью Серафины – и вдобавок фанатичным мужем, в итоге сгубившим её своей ревностью, наверняка спела бы для более широкой и умеющей слушать публики.
Надо же. На меня с фотокарточки смотрела смесь Серафины Помпадур с Геральтом Армитиджем, унаследовавшая от своей бабки и своего деда лучшие внешние качества. Интересно было бы узнать, что внутри… Нет, на самом деле – неинтересно.
– Моя жизнь сложилась таким образом, что сейчас я очень бедна. Мы с Серафиной едва сводим концы с концами, а между тем девочка очень умна. Настолько, что у нас есть надежда на бесплатное образование, оплачиваемое только её талантами, но вероятность поступления в университет всё равно колеблется пятьдесят на пятьдесят – слишком много в этой стране нуждающихся в материальной помощи талантов. Я откладывала на её образование с момента её рождения, но сейчас мне понадобилась операция на ногу, деньги придется брать из этих накоплений… Со своими талантами моя внучка рискует остаться без необходимого её навыкам образования, и всё потому, что её старухе требуется лечь под нож. Я стара и бедна, а она ещё слишком юна и совсем одна. Если меня не станет… Если я стану обузой… Если она не вырвется из этого города… Слишком много “если”, за которые я не прощу себя так же, как никогда не прощу себя за то, что тем злосчастным утром позволила Хэнку уйти от меня в порыве ссоры. Я прошу не для себя. Я прошу… Для кровной внучки Вашего мужа, Мирабелла.
Я перестала смотреть на фотокарточку, хотя продолжила удерживать её в руках. Как же быстро расползаются слухи… Однако слухи о том, что у моего мужа есть ребёнок на стороне, есть внучка на стороне, до меня дошли так поздно, что, может быть, им и вовсе не стоило доходить?.. Или всё же стоило?..
– Откуда Вы узнали о моей способности оставить потомкам Геральта наследство?
– Так получилось, что последние пять лет лучшей подругой моей внучки Серафины является её одноклассница Валери Лерой – старшая дочь вашего младшего сына. – Так вот откуда такое дежавю! Я узнала в портрете этой девушки вовсе не Серафину Помпадур и даже не Геральта! Я видела эту серьёзную девчушку в доме Закари и Присциллы, на пятнадцатом дне рождения Валери. А ведь она мне тогда понравилась своей рассудительностью… – Они сводные кузины, но они, конечно же, не знают об этом. Валери поделилась новостью о своём наследстве с Серафиной, а Серафина поделилась со мной. Так я узнала. Поэтому я здесь.
Я положила фотокарточку на стол и пальцами придвинула её назад собеседнице. Женщина молча приняла её и спрятала её вместе с результатами ДНК-теста в недрах своей помятой, как она сама, сумочки.
Она может оказаться шарлатанкой. Бумажные свидетельства могут быть поддельными. И даже если хотя бы половина истории этой женщины является правдой, если Хэнк Бигелоу на самом деле был сыном Геральта, Серафина вполне может и не быть внучкой Геральта – вдруг её мать изменяла Хэнку? Однако на проверку у меня совсем не осталось времени. Начало моего плана должно быть положено сегодня, время уже подходит, так что я не могу позволить себе отвлекаться на разборки и поиски заведомо субъективной правды, а значит, решу всё наугад…
– Я ничего не буду Вам обещать. Уходите.
Глава 14
Джим Пибоди пришел спустя полтора часа после ухода Имоджен Бигелоу – ровно в девять часов, как было установлено. Все окна были плотно занавешены, над столом светила всего одна лампа, под которую юрист Арми Боффорта и положил малюсенький чемоданчик-шкатулку металлического цвета.
– Это и есть… “Оно”? – выдержав паузу, поинтересовалась я.
Я ожидала увидеть как минимум один из таких кейсов, которыми режиссёры любят щеголять в старых-добрых блокбастерах и новейших триллерах.
– Скорее всего, перед Вами сейчас не миллиардное состояние, миссис Армитидж, – уверенным тоном отозвался мистер Пибоди. – Вполне возможно, что перед Вами триллионное состояние, а быть может даже и большее, просто мы с Вами не знаем таких цифр.
Я посмотрела на своего собеседника испуганным взглядом:
– Почему Вы не присвоили это состояние себе?
– Последние сорок лет я был самым близким соратником и лучшим другом Арми Боффорта. Но есть и ещё кое-что: передавая Вам его наследие, я отдаю ему свой долг.
– Долг? Какой ещё долг?
– Арми спас моих жену и дочь, чем в буквальном смысле спас меня. Благодаря ему я сейчас старею в компании любимой женщины и могу наблюдать взросление двух своих замечательных внуков.
– Каким образом Арми спас вашу семью?
– Он сумел вовремя вывезти их на частном вертолете из зоны цунами на Ближнем Востоке. Ровно спустя десять минут после их своевременной эвакуации остров, на котором они отдыхали, смыла пятиметровая волна. Это было очень давно, целых восемнадцать лет назад, но я до сих пор не отплатил Арми за то невероятное и кажущееся невозможным спасение моей семьи. Пришло время рассчитаться. Передача Вам этой вакцины, олицетворяющей собой весь жизненный путь Арми – его последняя воля. Я исполняю её с великим чувством благодарности перед Арми за то, что он позволил мне отплатить ему, пусть и после его ухода. Как мы и обсуждали в нашем последнем телефонном разговоре: я ничего не сказал вашим близким и сообщил покупателю, вышедшему на меня в начале прошлой недели, о том, что Вы готовы с ним встретиться.
– Покупатель – известный миллиардер и филантроп Редьярд Рэйнд, верно?
– Верно. Сорок пять лет, неизлечимо болен, вакцина нужна для исцеления.
– Она не только омолаживает? Может исцелить неизлечимую болезнь?
– Может, – категорично и максимально уверенным тоном утвердил мой собеседник, видимо, чтобы у меня не осталось ни малейшего сомнения. – Вакцина в первую очередь омолаживающая, но если в организме получившего дозу человека есть серьезная и даже неизлечимая болезнь, всё
