предприимчивая горничная, которая хотела расположить к себе моего отца, или же подкупленные мной охранники забывали заехать за мной вовремя. — Она нахмурилась. — У моего отца была сильная рука, особенно когда дело касалось кобоко.

— Кобоко?

— Тростник. Их обычно использовали, чтобы пасти коз. — Тоби погрузилась в воспоминания. — Он частенько им пользовался. И ни разу не колебался. Но я была упряма, так что побои меня никогда не останавливали, поэтому он находил более изобретательные способы контролировать меня. Наказывал моих служанок или мою сестру. — Она хотела продолжить рассказ, но осеклась. Ей не очень нравилось говорить о своем отце или тех временах, но Акил проявлял интерес к ее словам, и ей хотелось поделиться своим прошлым.

— Я не поддерживаю его методы, — сказал Акил после паузы, — но понимаю, почему он пытался защитить своих дочерей.

— Это оправдание для того, чтобы контролировать нас, — пояснила она. — Я рада, что мне удалось освободиться из-под его опеки.

Акил хмыкнул, по-прежнему глядя на нее с любопытством и восхищением.

— Ты необыкновенная девушка, — ответил он.

— Я почти ничего не сделала.

— Тебе удалось сохранить силу духа, чего нельзя сказать о Малике. Его личность формировалась в условиях подчинения потребностям короны. Мне было сложно, и поэтому пришлось уехать.

— Ты когда-нибудь сожалел?

Он долго молчал, прежде чем ответить.

— Мой отец много лет оскорблял меня, Тоби. Умственно, физически, во всех отношениях, которые только можно представить. Он обижался на меня из-за недостатков моей матери, а позже из-за моих собственных. Сомневаюсь, что он хоть когда-то проявлял ко мне заботу. А Малик… — Акил вздохнул. — Моя ссора с ним еще долго будет мучить меня. Накануне моего семнадцатилетия я все высказал брату. Я не мог больше этого выносить, хотел убить себя. Он рассмеялся, Тоби. Рассмеялся, представляешь? Не поверил ни единому моему слову, даже после всех этих лет бунтарства. Обвинил меня в стремлении привлечь к себе внимание.

От удивления Тоби прикрыла рот рукой.

— Да. — Акил кивнул. — Именно тогда я решил уйти. Мой отец был искусным лжецом, и Малик, к сожалению, довольно рано попался в его сети. Их нельзя назвать идеальными правителями, но я совершенно другой. — Внезапно он остановил взгляд на Тоби, такой серьезный и суровый, что она даже немного отклонилась назад. — Я готов служить моему королевству до тех пор, пока оно во мне нуждается, но все должно быть по-моему.

Его заявление прозвучало так страстно, что Тоби почувствовала укол зависти, ведь в ее жизни не было таких вещей, о которых она заботилась так же яростно, как Акил о своей стране. Отец никогда не посвящал ее в государственные дела, даже не задумывался о том, что ее идеи чего-то стоят.

Тоби опустила глаза, взглянула на рубиново-красный педикюр.

— Из-за твоих речей мне стало немного стыдно, — тихо сказала она. — Мне удалось сбежать, но я мало что сделала для себя или кого-либо еще. Пока не оказалась здесь.

— Перестань жалеть себя, Тоби, — сухо произнес Акил. — А что насчет твоего плана? Ты еще сумеешь достичь успеха, просто подожди. Это ведь не конец жизни, всему свое время. — И он по-доброму улыбнулся ей.

— К тому же не забывай, сколько ты всего сделала для меня. И, как моя жена, моя королева, ты еще очаруешь этот мир. Сможешь заняться всем, чем пожелаешь. Одно лишь твое слово, Тоби, и я все сделаю.

Он предлагал ей целый мир, и она почувствовала, как от его слов участилось сердцебиение. Но разве ей этого достаточно?

Голос Акила прервал ее мысли.

— Мне кажется, было бы справедливо, чтобы ты возглавила комитет по делам, связанным с твоей идеей. Если, конечно, ты хочешь.

На прекрасном лице его жены отразилось удивление.

— Я? Но я ведь не экономист.

Он ухмыльнулся:

— К счастью, я обладаю необходимыми знаниями. — И, что важнее, ты понимаешь людей, их мысли, их взгляды, и что для них хорошо не только с экономической, но и с человеческой точки зрения. Тебе важны их потребности, и это очень кстати. Ты станешь великолепным лидером в любой сфере.

Тоби поставила стакан и скрестила руки на груди, ссутулив плечи и упершись локтями в бедра. Он сделал глоток и наклонил голову в ожидании ее ответа.

— Даже не знаю, что и сказать, — тихо призналась Тоби.

Он пожал плечами:

— Сейчас не говори ничего. Я просто ставлю тебя в известность. Ты можешь сделать что-то стоящее. И не воспринимай свою первую неудачу как какое-то отсутствие способностей.

— Это лишь твои предположения, — мягко возразила Тоби, правда, отказываться от его предложения не стала.

— Я прошел через многое, Тоби, и сам был таким. Мой отец всегда подвергал сомнению мои способности. И как бы я ни отнекивался, корона меня настигла. Дети бывают жестокими. Я не мог убежать от того, кем был, поэтому и направил эту энергию на то, чтобы внести свой вклад. И я рад, что у меня все получается. Признаюсь, я начал это дело, чтобы доказать мою точку зрения. А теперь хочу достичь успеха, чтобы служить моему народу. — Акил замолчал, прочистил горло и продолжил: — Вот такие у меня мысли.

Тоби смягчилась, выражение ее лица переменилось. И Акил увидел ее такой, какой она была на самом деле. Нечто подобное он замечал после моментов их близости. Маски, за которые они так отчаянно цеплялись, словно спадали на время. Он видел будущее, которое их ожидало, если бы… Он покачал головой, словно пытаясь отделаться от нежелательных мыслей. Она решительно подошла к нему, взглянула на него и улыбнулась.

— Хорошо, что ты в это веришь, — ответила она.

Он рассмеялся, посадил ее к себе на колени и поцеловал. Поцелуй вышел страстным и долгим. Она схватила его мобильный телефон и спрятала себе под футболку.

— Вот и нет его! — ликовала она, пытаясь вырваться, но Акил крепко ее удерживал.

— Ты же не хочешь, чтобы я полез под твою футболку за моим телефоном, — предупредил он.

— Может быть, и хочу, — парировала она и ахнула, когда кончики его пальцев нежно коснулись ее возбужденного соска. Она наслаждалась его прикосновением, сразу же вспомнились моменты, когда он посасывал ее груди.

Всего лишь одно прикосновение к ее груди, и он вовсе забыл о своем гаджете.

— Нет. — Она решительно слезла с его коленей. — Сейчас не время. Может быть, позже, если будешь мил с нашими гостями. Иначе никак.

Акил сказал, что из нее выйдет великолепный лидер, и, честно говоря, сегодня вечером Тоби чувствовала себя королевой.

Его королевой!

Она стояла у входа в королевский дом аль-Хамри, приветствуя мужчин и женщин, потомков старейших домов