Шрифт:
Закладка:
— Я не голоден, — сказал он хриплым голосом.
Тоби молчала, наливая чай в стеклянные чашки на подносе.
— А тебе неприлично ходить с подносами. Словно ты — горничная.
— Неужели ты не можешь просто сказать спасибо? — Голос Тоби прозвучал так сладко, хотя и ровно. — Я здесь не для того, чтобы извиняться. Не за что извиняться. Но смею заметить, последние пару дней ты изводишь себя работой.
— И ты, конечно, спасаешь меня от меня самого?
— Ты же знаешь, я о тебе переживаю.
Их взгляды по-прежнему не пересекались. Он медленно выдохнул и сел. Она кивнула, подобрала полы накидки и собралась было выйти из комнаты. Акил ее остановил.
— Возможно, я был слишком резок. Прошу, сядь. Если, конечно, хочешь, — исправился он.
Непонятно как, но Тоби удалось одним махом погасить раздражение последних нескольких дней.
Это обезоруживало. Он сильно менялся, когда дело касалось ее.
— Будучи маленькой, я частенько накрывала стол для отца и его гостей. — Она, наконец, взглянула на Акила, улыбнулась ему и устроилась на одном из мягких кресел возле стола. Она отказалась от его предложения перекусить, согласилась лишь на чашечку чая. — У нас с Джамилой запланирована встреча завтра утром. Видел бы ты платье, в которое я должна втиснуться. — Тоби улыбнулась. — Похоже, Джамила решила оторваться за счет меня, поскольку весь последующий год ей придется носить скромные черные наряды.
— В таком случае тебе пора спать.
— Наша комната такая большая. Мне непривычно.
Акил уехал из Джоборо добровольно. А Тоби была здесь чужой. Он неосознанно вел себя так, как и люди, ополчившиеся на него. Он взглянул ей прямо в глаза. Впервые с тех пор, как она зашла. Тоби выглядела уставшей, под глазами были заметны темные круги.
— Ешь, — предложил он. — Если одежда окажется слишком тесной, это породит множество слухов о твоей беременности, и, поверь, это хорошо.
— Бог ты мой. — От этого Тоби стало не по себе.
— Неужели эта мысль так отталкивает?
— Я, пожалуй, пас. — Она вздрогнула. — Тем не менее, съем что-нибудь.
Воцарилась тишина, и, как ни странно, неловкой ее назвать было нельзя. Акил наблюдал за молодой женой, и в голове тут же рождались образы: Тоби с малышом, такая нежная и ранимая от любви. А ребенок с круглыми щечками и такой же гладкой кожей, как у нее. И такими карими глазами, как у него. Акил представлял, как они втроем стоят возле окон, показывая малышу родной Джоборо. Их страну.
Но в сказки Акил никогда не верил.
В конце концов, Тоби, засыпая, клевала носом. Когда она чуть не ударилась об стол, Акил засмеялся и предложил ей отправиться в кровать.
— Поднимайся. Обещаю, сегодня никаких ночных забав. Просто сон. — Пока они поднимались в спальню, он ни разу не упомянул ни отца, ни тот злосчастный визит.
Тоби ощущала прикосновение его теплых рук. Когда они оказались в спальне, он аккуратно стянул с нее шорты, топ и украшения и уложил в постель со свежими простынями, от которых пахло лавандой и лимоном. Потом стянул одежду с себя и лег в постель рядом с ней, притягивая к себе и заключая в объятия.
— Спасибо тебе, Тоби. Твои действия были направлены на то, чтобы поддержать меня. Я признаю это.
Тоби крепко зажмурила глаза, борясь с нахлынувшими эмоциями.
— Все идет хорошо. Мне интересно общаться со всеми. В Нигерии дела обстоят несколько иначе, но некоторые вещи похожи.
— Полагаю, дипломатическая лесть.
— Даже больше. Мне было, наверное, лет семь, когда умер старый король, и я прекрасно помню коронацию моего отца.
— Расскажи мне.
Тоби положила голову ему на грудь и закрыла глаза, прислушиваясь к ровному стуку его сердца.
— Во-первых, когда король умирает, происходит отрицание. Проводится множество ритуалов и таинств среди приближенных. Никто, кроме тех, кто причастен к подобным вещам, не видит тела короля, даже его жена и дети, после чего его хоронят в тайном месте.
— Королями не становятся по рождению?
— Иногда да, но всегда найдутся семьи, которые могут предъявить свои права на престол. Свита короля, назначенная старейшими божествами, обладает основной верховной властью. Они могут слышать голос оракула и поведать, чего хотят боги.
— А мне казалось, что ты ходила в католическую школу.
Акил явно был заинтересован. Подобные разговоры с ним были в новинку для Тоби.
Она рассмеялась.
— Наши традиции не имеют ничего общего с католицизмом.
— Что ж, это сослужило тебе хорошую службу. — Голос Акила прогрохотал в темноте, и он съязвил: — Стоит признать, я немного ревнив, а ты сумела очаровать всю страну, Тоби. Мы отличная команда и пытаемся восстановить то, что было разрушено, и сделать нечто прекрасное.
Тоби моргнула, сдерживая внезапно навернувшиеся слезы. Забавно, она ни разу за все годы заточения дома не плакала, а в последнее время ее прямо-таки прорвало. Она напряглась, когда Акил коснулся ее лица своим носом. Он почувствовал соленый привкус ее слез.
— Ох, Тоби. Почему ты плачешь?
Хороший вопрос. Она плакала, потому что все это, в конце концов, закончится. Как только Акил добьется своего, а именно — всеобщей любви и власти, всему придет конец.
— Пытаюсь свыкнуться с мыслью, что скоро я тебе больше буду не нужна, — прошептала она, решив быть честной.
Руки Акила на долю секунды напряглись, он вздохнул:
— Тоби.
— Не переживай, я в тебя не влюбилась. — Интересно, ложь ли это, правда ли? — Просто возьму деньги и уйду.
— Звучит довольно резко, Тоби.
— Такова ситуация, ведь так? Я согласилась на эту сделку, и ты получишь то, что хочешь.
— Как, впрочем, и ты.
— Я знаю. Поверь мне, знаю. Но все это…
— Что?
— Все это. — Тоби, оттолкнувшись от него, села. Она не видела его лица, и от этого стало спокойней. — Ты пытаешься узнать меня, хвалишь, обнимаешь, целуешь.
— Тоби.
— Мы лежим в постели обнаженные, но между нами ничего нет. Разве ты не понимаешь, что это значит?
— Ты просто устала. Кроме того, у нас один раз был секс.
Она покачала головой:
— Я… Нет, Акил. Обычно так ведут себя влюбленные. Но я знаю, что ничего серьезного
