и спрятаться под ближайший стол, дожидаясь конца этого веселья. Но Тюрин был настолько пьян, что открыл в себе талант артиста. Кивнув сам себе, он внезапно рванул к музыкальной сцене, где музыканты пытались найти укрытие. Но, движимый не только алкоголем, но и обострённым чувством справедливости, он ухватил одного из музыкантов за плечо.

— Эй, братец, — обратился он к дрожащему трубачу, — ты знаешь, что делать. Задай нам ритм!

Трубач, видимо решивший, что спорить с пьяным героем бесполезно, прижал трубу к губам и... заиграл. Низкие, ритмичные звуки трубы разнеслись по таверне, словно объявляя начало нового акта безумия.

В этот момент один из посетителей схватил Виктора за плечо, решив, что тот — самая безопасная мишень для всех претензий этого вечера. Однако у Виктора был план, придуманный на месте. С ленивой улыбкой он повернулся и слегка качнулся, словно оценивая расстояние до противника.

— О! — сказал он, заметив его.

Прежде чем противник успел понять, что произошло, Тюрин наклонился, метко наступил ему на ногу и толкнул прямо в объятия массивного бармена, который уже размахивал кулаками, не особо разбирая, кого бить. Вслед за этим раздался треск — новый участник драки врезался в стойку, перевернув полдюжины кружек.

Драка продолжала набирать обороты, превращая таверну в хаос из летающих стульев, разбитых кружек и поломанных носов. Виктор, между тем, уселся за ближайший стол и, притянув ещё одну кружку эльфийского эля, с лёгким интересом наблюдал за происходящим, словно смотрел захватывающее представление.

Глава 10 Рейна

Рейна медленно пришла в себя, словно человек, который, проснувшись утром, обнаруживает, что его кровать стала намного жёстче, чем должна быть. Вместо мягкой перины её окружала холодная земля — слегка влажная и невыносимо твёрдая. Первое, что она сделала осознанно, — пошевелила пальцами. «Жива», — подумала она с облегчением.

Затем она медленно открыла свой единственный глаз, и в её поле зрения сразу попал кусочек неба. Оно было ясным, чистым и удивительно спокойным — настолько, что хотелось добавить пару облаков для полноты картины. Но Рейна быстро поняла, что эта идиллия обманчива. Где-то за горизонтом, вне её поля зрения, должно было пылать то, что когда-то было кораблём. А сама она, возможно, валялась на окраине катастрофы, как мусор, выброшенный бурей на обочину.

Её тело напоминало старую, измученную лошадь, внезапно наткнувшуюся на глубокую канаву. Всё болело. Каждая мышца, каждый сустав напоминали ей, что они не предназначены для взрывов и падений. Но главное — голова. О да, голова. Казалось, кто-то с остервенением бил молотком, пытаясь вбить гвоздь в стену, но каждый раз промахивался.

Сквозь это сонное оцепенение к ней начала возвращаться память. Она помнила корабль — большой, величественный, рассекающий Межмировой Океан. Помнила, как её затолкали в трюм вместе с другими арестантами. Помнила удары, оглушающие взрывы, крики и яростный треск рвущегося металла. Теперь она лежала среди обломков, как поломанная кукла, без малейшего представления о том, где она и что делать дальше.

С трудом перевернувшись на бок, Рейна оглядела обломки вокруг. Воздух был пропитан дымом, тлеющим где-то вдали, но всё ещё висевшим над землёй плотной завесой. Мелкие обломки корабля лежали вокруг, словно бесцельно разбросанные игрушки, а среди них валялись обгоревшие куски одежды и снаряжения.

— О, как чудесно, — пробормотала она, приподнимаясь на локтях и вытирая с лица грязь. — Кажется, я снова свалилась в канаву жизни. И на этот раз глубоко.

Ничего не оставалось, кроме как попытаться понять, что происходит вокруг. Поднявшись на ноги, она оглядела окрестности внимательнее. Это был незнакомый лес. Высокие, древние деревья тянулись к небу, их корни пронизывали землю, а ветви образовывали зелёный купол над головой. Где-то вдалеке слышался шум воды — скорее всего, реки, текущей среди этих лесов. Пейзаж выглядел умиротворяющим и даже красивым, если бы не одно «но»: она не имела ни малейшего представления, где находится.

Через несколько минут медленной ходьбы она наткнулась на обломки, среди которых виднелись остатки одежды. Там лежала куртка — большая, явно мужская, но на удивление целая. Немного потертая, с порванными краями, но всё ещё годная. Рейна, не раздумывая, обшарила карманы и нашла пару монет.

— Теперь не помру с голоду, — пробормотала она.

Спустя ещё несколько минут блуждания по лесу, Рейна вышла на дорогу. Дорога была узкой, но по колеям и следам копыт было видно, что её часто используют. Куда бы она ни вела, это явно было лучше, чем оставаться в лесу. Оглядевшись, Рейна задумалась, в какую сторону идти и решив довериться интуиции, пошла направо.

Путь оказался долгим. Лес постепенно редел, и вскоре перед ней открылись холмы. За ними раскинулся город — не огромный мегаполис, но вполне приличный по меркам этого мира. Он выглядел так, словно кто-то небрежно разбросал дома по склонам, а потом решил соединить их дорогами. На въезде её встретил усталый и раздражённый стражник, напоминающий дерево, долго страдавшее от засухи. Он бросил на Рейну подозрительный взгляд, но, увидев её потрёпанную одежду и общий вид человека, прошедшего через все круги ада, предпочёл не задавать вопросов. Стражник явно не любил, когда ему отвечали. Поэтому он просто махнул рукой, пропуская её.

— Спасибо за гостеприимство, — пробормотала Рейна, небрежно кивнув ему, и направилась в центр города. По пути ей попадались лавки, таверны и уличные торговцы, уже собирающие свои товары, готовясь к наступлению ночи. — Ну что ж, — сказала она себе, прищурив единственный глаз и оглядывая улицу, — пора найти что-нибудь горячее и съедобное.

Рейна всегда считала, что существует три типа мест, которые привлекают её внимание. Первое — это таверны. Таверны были её слабостью. В них было что-то уютное, домашнее, даже если их хозяева не замечали пыль на столах последние двадцать лет. Второе — места, где можно без лишних вопросов получить работу, желательно связанную с чем-то опасным. И третье — места, где можно безнаказанно вломить кому-нибудь по лицу. Все три категории она считала важными, но таверны занимали особое место в её сердце.

Её ноги привели её к одной из таких таверн — «Золотая Совка». Уже по одной только вывеске Рейна поняла, что тут непременно произойдёт что-то интересное. На вывеске, конечно, была изображена золотая сова, но не просто сова — а та, которая внимательно следит за каждым входящим с такой сосредоточенностью, что любой посетитель чувствовал себя, как ученик, пойманный на попытке списать на контрольной. Совка смотрела, и Рейна прищурилась в