Что же касается формальных институций, которые, как нам кажется, не должны были упустить эту тему, не дать ей растворится в бурном новостном потоке тех дней, то в первую очередь в голову приходит, конечно, Госдума. Однако до парламентских выборов оставалось всего два месяца, и, как уже тут говорилось, этот состав парламента научился взаимодействовать с разными группами влияния. Впрочем, следующий состав вернется к этой теме спустя полгода, прямо перед президентскими выборами, на которых триумфальную победу одержит Владимир Путин.

В середине марта 2000 года двое депутатов от фракции «Яблоко», Юрий Щекочихин и Сергей Иваненко, вынесли на голосование депутатский запрос «О факте обнаружения в городе Рязани 22 сентября 1999 года взрывчатого вещества». Щекочихин и Иваненко предприняли две попытки протащить этот документ через Госдуму, и обе они оказались провальными. Каждый раз против того, чтобы отправить запрос в Генпрокуратуру, голосовали «Единство», группа «Народный депутат», «Регионы России» и ЛДПР. В поддержку запроса выступили «Яблоко», СПС, КПРФ и Аграрно-промышленная группа (АПГ).

Огромную роль в расследовании реальных обстоятельств «учений в Рязани» сыграл телеканал НТВ. Программа Николая Николаева «Независимое расследование», посвященная этой теме, вышла в эфир 24 марта 2000 года, то есть за два дня до президентских выборов. Сказать, что она получилась скандальной – ничего не сказать. Версия о том, что в Рязани проходили секретные учения ФСБ, была буквально уничтожена на глазах у всей страны.

В студии присутствовали представители ФСБ, жители Рязани, военные, взрывотехники. Полемика велась бурно, на повышенных тонах. Адвокат Павел Астахов (да, да – тот самый) в какой-то момент поднимется со своего места и воскликнет: «Если вы утверждаете, что в мешках был сахар, то уголовное дело по обвинению в терроризме должно быть прекращено! Но уголовное дело до сих пор не прекращено. Значит, там был не сахар».

А вот реплика эксперта-взрывника Рафаэля Гильманова: «Слушайте, гексоген совершенно невозможно перепутать с сахаром. Даже по внешнему виду они не похожи. (Об этом прямо в студии уверенно заявляли и жители заминированного дома. Дескать, они точно видели, что в мешках был не сахар.) История о том, что во время первой экспертизы перепачканный чемодан пиротехника "дал след", абсолютно неправдоподобная. Я уж не говорю об утверждении ФСБ о том, что саперы, вызванные на место происшествия, приняли муляж за настоящее взрывное устройство. Это смешно просто. Туда не дети приехали, а опытные профессионалы».

Принародный полный крах версии ФСБ имел свои последствия. С пророческой фактически репликой выступит Борис Немцов в программе Евгения Киселева «Итоги», которая шла в эфире в ночь после президентских выборов: «Я не знаю, что будет с НТВ после того, как один из авторов – по-моему, Николаев его фамилия – изложил свою версию взрывов в Москве и других городах. Я думаю, что над НТВ нависла реальная угроза <…> Cчитаю своим долгом защищать НТВ, если будут какие-то попытки его закрыть. А я не исключаю, что такая возможность существует. По крайней мере, по отношению к ряду журналистов подобные попытки, может, не со стороны Путина, но со стороны его окружения делались».

Про эту реплику Бориса Ефимовича можно сказать только одно – она оказалась пророческой.

Но я бы обратил внимание, что уже в марте 2000 года Немцов говорит, что со стороны «окружения Путина» предпринимаются попытки давления на НТВ. Запомним это.

Война как предвыборная технология

То, что повторного военного конфликта с Чечней избежать не удастся, стало понятно со второй половины лета 1999 года. Однако воспоминания о тяжелых уроках первой войны всё еще были свежи в памяти, поэтому поначалу никто не говорил о полномасштабных боевых действиях. Тогда наибольшей популярностью пользовалась доктрина достаточно протяженной «буферной зоны», которая ставила бы надежный заслон на пути бандформирований и ограждала граждан России от чеченского терроризма. Поэтому когда 18 сентября российские войска блокировали мятежную республику фактически по всему периметру границы от Северной Осетии до Дагестана, такие меры мало кого удивили.

Тут еще важно помнить, что за неделю до этих событий Аслан Масхадов объявил в Чечне всеобщую мобилизацию, а 14 сентября премьер Путин заявил, что «следует подвергнуть беспристрастному анализу Хасавюртовские соглашения». Бомбардировки непризнанной республики, в том числе ее столицы, начались спустя пять дней после блокировки границ, а пресс-служба ВВС пообещала, что «авиация будет и впредь продолжать наносить удары по объектам, которые бандформирования могут использовать в своих интересах». Ну то есть – по любым.

Разумеется, термин «война» употреблялся только представителями чеченской стороны, а российские военные и официальные лица говорили о проведении на территории Чечни «контртеррористической операции», и так называемый «Режим КТО» будет отменен только спустя десять лет.

Все эти дни и недели президент Масхадов просил о встрече с высшим руководством России, по его словам, с единственной целью – предотвратить очередной кровавый конфликт. Но 27 сентября Владимир Путин ясно дал понять, переговоров уже не будет. Комментируя возможность приезда Масхадова в Москву, он прямо заявил: «Никаких встреч ради того, чтобы дать боевикам зализать раны, не состоится».

Сегодня много говорят о том, что решение о формате второй чеченской войны принимал уже не Ельцин, а некая «новая сила», с которой сразу была вынуждена считаться и «семья». Понятно, что речь идет о спецслужбах. Дескать, Борису Николаевичу навязали кровавый сценарий. Может, оно и так – судить теперь сложно. Но это ни в какой степени не отменяет того факта, что Борис Ельцин, будучи конституционным главой российского государства, несет ответственность за абсолютно все последствия этой войны.

Первого октября в Москве на встречу с премьером Путиным собрали депутатов чеченского парламента созыва 1996 года. Они заявили, что не считают Аслана Масхадова легитимно избранным президентом, и официально обратились к народу России с просьбой «защитить народ Чечни от бандитов и международных террористов». Впрочем, выполнять эту просьбу российские военные начали еще накануне: в ночь на 1 октября три группировки федеральных сил – «Север», «Восток» и «Запад» – пересекли границу республики.

Группировкой «Восток» командовал генерал Геннадий Трошев. Вот отрывок из его воспоминаний: «Если быть до конца откровенным, той осенью меня терзали сомнения: стоит ли вводить войска в республику, не повторится ли ситуация осени 1996 года? Наверняка подобные вопросы задавали себе и мои боевые товарищи – генералы, офицеры, прошедшие через все испытания первой кампании, и сержанты, солдаты, которым предстояло впервые идти в бой. Причем опасаться приходилось только того, чтобы нас, военных, не подставили