Леди, похоже, прочитала его мысли:

— Не придумывайте себе романтических историй, лорд Виллис! Я просто хорошо тренирована. Вы поняли это сразу. Поэтому, чего скрывать? Я могу изобразить любой стиль боя, какой пожелаете. И любую пляску. Даже танец самирских наложниц. Не желаете?

Он не поддался на провокацию. Глянул остро:

— Бой, как танец, а танец, как бой?..

Она ответила прямым взглядом:

— Именно так!

И глаз больше не опускала. Смелая. Прямая и стойкая, как клинок… Её будто, и правда, подменили. Глаза, зелёные, яркие, притягивали, звали утонуть в них. Волосы вились и золотились, как самые жаркие солнечные лучи в горячий летний полдень. И рука её доверчиво лежала в его ладони. Спокойно, не напряжённо. Так не сыграет даже самая обученная из шлюх. Их всегда выдавало что-нибудь, этих женщин, кому он платил, чтобы не забыть окончательно, как это бывает, когда ты с женщиной…

Её ничего не выдавало. Она спокойно смотрела ему в лицо, доверчиво заглядывала в глаза, будто видела его настоящего. К нему и обращалась. Не того, озверевшего "его", каким он стал из-за всеобщего отвращения и страха, а каким он был когда-то.

Она видит его… Смешанная кровь… Странная адептка, которую прячет Элвин. И которая позволила ему увидеть себя… Всё сложилось в голове у бывшего гвардейца и он прошептал, глядя ей в глаза:

— Зачем? Зачем ты открылась мне?

Она потянулась к нему ближе, обдала тёплым дыханием:

— Мы бережём жизнь. Всегда… А ты погибаешь, лорд… Ещё немного и выгоришь… Ты ведь чувствуешь пружину вот тут?

И она положила руку ему на грудь. Их танец становился неприличным, и он начал оттеснять её в относительно тёмный угол. Пусть студенты придумывают, догадываются. Это лучше, чем они увидят, как… Ведающая проявляет себя…

Её глаза сейчас сияли. Вся она сияла и была прекрасна тот самой "ведьмовской" красотой, о которой с таким ужасом рассказывали древние летописцы. Гибельные порождения странного мира, все они: эльфийки, ведающие, драконицы, оборотницы и другие… Те, чьи глаза, лица и тела так много сулили, но не желали давать дормерцам ничего. Кроме сожаления и презрения. Их всех ненавидели, боялись… И всё равно желали…

— Не боишься? — не удержался он.

— Нет. Ты никогда не выдашь меня. Ещё и защищать станешь, если придётся. Благороден… Так, что с пружиной?

Он не отпирался:

— Чувствую. И что?

Она ладонью, легко и ласково, прикоснулась к его изуродованной половине лица, прошептала мечтательно:

— Я читала, что раньше мы могли исцелять всё. И такие вот раны. Просто позволяли внутреннему проявиться и изменить внешнее… Если я когда-нибудь войду в силу, я обещаю, что исцелю тебя, лорд… И не думай, что твоя жизнь закончена. Всё впереди… Даже любовь. Ты встретишь свою пару.

Пусть это глупо, но он поддался гипнотическому голосу:

— Ты думаешь?

Она ласково засмеялась и снова погладила по изуродованному лицу, как сестра:

— Я вижу, лорд. Не смей сдохнуть, как пёс. Дождись её! Она тоже ждёт. И тоже тоскует…

Глава 12

Лавиль ночью возвращался… Ладно, мы умолчим откуда он возвращался…

И вот, прямо в воротах академии, он столкнулся с компанией своих студентов. Что ж, такое случалось иногда. Когда студенты загуливали и были готовы к тому, чтобы получить за позднее возвращение взыскание… Чего он не ожидал, так это того, что Истор Виллис возглавлял эту компанию и, судя по всему, провёл их по своему пропуску. А значит, ничего гулякам не будет.

Удивило его даже не это. И не то, что Виллис был в хорошем подпитии, а то, что он блаженно улыбался во все тридцать два зуба, чего не случалось с ним с самого ранения. Дамиан насторожился, подошёл поздороваться.

И увидел на руках у Виллиса ту самую "пустышку Нелли", которую чуть больше месяца назад он сам носил на руках в кабинет ректора. Эту гриву ни с чем не перепутаешь! Девушка уютно свернулась в руках декана и, похоже, спала. А Виллис даже не додумался набросить чары отвода глаз. То-ли посчитал, что ночью сойдёт и так, то-ли подпитие повлияло.

Дамиан внезапно испытал нешуточный прилив раздражения. У него самого три старших сестры. Он помнил, как мать тряслась над их репутацией. Подрастали племянницы. Разве можно вот так, подставлять глупышку? Чтобы потом каждый родовитый урод считал, что имеет на неё право? И что она вообще делала в компании подпивших адептов?

Он подошёл к Виллису вплотную и довольно тихо, но внушительно сказал:

— Чары отвода глаз, мой друг! Ты же не хочешь, чтобы завтра к ней выстроилась очередь из желающих сделать её своей временной любовницей? Ладно я и твои собутыльники. Мы будем молчать. А любой другой, кого вы встретите?..

Работа мысли отразилась на лице Виллиса. Блаженная улыбка начала меркнуть. Ну, вот! Доходит, наконец!.. И Лавиль решил закрепить результат:

— И зачем вы вообще потащили с собой девушку на пьянку? Или… Вы нашли её уже там?..

Парни заржали. Непочтительно:

— Что вы, декан! Нелли приличная!

— Замечательная!

— Как сестра!..

— Мы это…

— Дружбу решили отметить…

— И Нелли с собой…

— Ага! Это же к ней лорд Виллис докапывался!..

Дамиан слышал разговоры об этом. И не только среди студентов. Он отслеживал Виллиса, как бывшего пациента. Поведение его с этой девушкой настораживало. А то избиение младенцев, что он устроил сегодня и вовсе наводило на печальные мысли… Если так пойдёт дальше, то придётся разговаривать с Элвином и отстранять Истора… Он тогда, конечно, окончательно погибнет. Но что делать? Не позволять же ему калечить детей!

Раз они так удачно столкнулись и девушка без сознания… Лавиль зажёг светляк и приступил к осмотру. Ничего предосудительного! Осмотрел лицо. Обратил внимание на длинную царапину над бровью, подтянул рукава скромного платья. Так и есть. Руки все в синяках. Старых и свежих.

Истор тоже видел их и бледнел прямо на глазах. Кажется, даже хмель выветрился. Ужаснулся.