сама появляется на лице.

Отцы с дочками такие милые. С виду здоровый и суровый мужик, а когда общается с малюткой, черты его лица меняются, становятся мягче, тон ласков и нежен.

– Руслан Тагирович, – окликают того самого мужчину. – Там ещё несколько документов подписать надо.

– Черт, – выплевывает, останавливаясь. Уже хочет вернуться, но его стопорят крохотные ладошки на щеках и аккуратной подстриженной бороде.

– Па, – лепечет малышка у него на руках. – Кусать хотю.

– Сейчас, татарчонок, сейчас. Идём.

Прыскаю от смеха.

Татарчонок? Забавно.

Все придумывают своим деткам прозвища? Не знаю, но, когда дочка обращается к папе, тот полностью преображается, бросает все дела и направляется на выход.

На секунду представляю Леона в роли отца.

Но тут же этот образ стирается, когда выгоняю его из головы, а к окошку возвращается оператор. Протягивает мне какую-то бумагу и просит пройти к кассе.

Сняв деньги, я возвращаюсь домой, где меня ждёт Пуговка с сестрой.

Влада решила сегодня заехать к нам, увидеться с крестницей. Мы двоюродные сёстры, но очень близки. Иногда я прошу её посидеть с Полиной.

– Мамотька-а-а-а, – слышу сразу, как открывается дверь в квартиру. Пуговка, с заплетёнными косичками, бежит ко мне навстречу, выставив руку. – Тмои!

Радостно показывает мне оригами в виде журавлика.

– Ого-ого!

Присаживаюсь, рассматривая его.

– Это ты сделала? – шепчу в притворном изумлении. Сама знаю ответ.

– Неа, – мотает головой. – Вада.

– Ох, уж эта Влада…

– Ох, уж эта мать, – слышу осуждение. Поднимаю взгляд на свою боевую сестру. Стрижка каре, зелёные глаза. Мы – полные противоположности, даже по характеру. Она сильная, в отличие от меня. Никого и ничего не боится.

Уверена, стоял бы перед ней вопрос – признаться ли Леону о Пуговке, она бы сказала всё прямо ему в лицо.

– Прости, задержалась, – искренне извиняюсь, выпрямляясь и оставляя сумку на тумбочке.

– Да всё ок, но мне уже бежать пора, – отталкивается от дверного косяка и, игриво толкнув меня бёдрами, выгоняет из коридора, чтобы обуться. – Была бы рада вместе с вами пообедать, но увы. Кстати, борщ у тебя невкусный.

Уперев руки по бокам, возмущаюсь.

– Офигела?

– Правда же, – пожимает плечами. – Пересолила. Влюбилась, что ли? Даже Пуговка есть не стала, да?

Взгляд импульсивно летит на светлую макушку. Вижу, как Полиночка смущённо отворачивается и прижимает ручки к груди. Она всегда так делает, когда не знает, что ответить, или чувствует себя виноватой.

– Мда, – ругаю сама себя. Как так умудрилась?

– Поэтому корми ребёнка. Она минут пять назад сказала, что кушать хочет, а я пока в твоём холодильнике рылась, не успела ничего приготовить.

– Хорошо, иди уже.

– Пока-пока, – она машет на прощание, вылетает из квартиры и оставляет нас одних. В тишине слышу урчание животика моего ангелочка.

– Божечки, голодное ты моё дите, – чуть слёзы на глазах не наворачиваются. – Переодеваемся и идём в кафе, да?

– Та-та-та, – довольно качает головой и быстренько убегает в свою комнату искать наряд. Надо бы тоже переодеться, а то выгляжу, как чёртов бомж. Так спешила, что натянула первое, что попалось под руку.

Пока Пуговка наводит красоту, звоню в больницу. Сообщаю врачу, что подъеду к вечеру или завтра утром, чтобы оплатить операцию. Заодно узнаю состояние бабушки, которая пока что чувствует себя хорошо. Но рисковать не будем.

Затем помогаю дочери застегнуть белое платье сзади, затягиваю косички. Крутимся с ней перед зеркалом и смеёмся. Обе в белом и почти в одинаковых босоножках.

– Две пицессы! – восклицает она.

– Идём, пицесса моя, а то сейчас щёки пропадут, – намекаю на то, что кто-то голоден.

– Сёки низя попадать, – хлопает себя по лицу.

В хорошем настроении выходим из квартиры, спускаемся на первый этаж. На улице ветер тут же подхватывает мои волнистые волосы, отчего на секунду я теряю весь обзор.

Надо было собрать их в хвост и не мучиться.

– О, дядя!

Дядя? Леон здесь?

Да быть не может…

Сердце делает глухой удар. Поправляю волосы, закидываю копну назад.

И правда, Новак… Стоит, опираясь на машину и скрестив руки на груди. Не удивлена, что он знает, где я живу. Приезжал ведь однажды к бабушке и Поле.

Давно он тут? Когда заходила домой, его здесь не было. Видела ли моего бывшего Влада и почему не предупредила? Она ведь его знает.

– Привет, – говорю рассеянно, крепче схватив Пуговку за руку. Сейчас сорвётся и точно помчится к нему. Она у меня эмоциональная до жути.

Интересно, зачем приехал? Снова просить о помощи?

Или за деньгами, что я сняла? Да ладно?.. Заберёт?

– Привет, – кидает без эмоций. – Что-то случилось?

– Ты о чём?

– Ты впервые за три года сняла деньги со счёта. Тем более так много. Поэтому спрашиваю. Что-то произошло?

Он приехал сюда только ради этого?

– Мог бы и позвонить, – отвожу взгляд.

– Ты бы не ответила.

Возможно…

– Тут есть кафе неподалёку, – смотрю в сторону, куда нам нужно. – Если ты не спешишь, можем пообедать вместе. Полина есть хочет.

Вряд ли согласится после того, что я ему наговорила. Но нет. Сегодня он удивляет, отталкивается от машины и приближается к нам.

– Не спешу. Идём.

Глава 27

Вероника

Поговорить по пути нам не удаётся. Пуговка, как настоящий предатель, бросает меня и, схватив незнакомого дядьку за руку, скачет с ним рядом, расспрашивая обо всем на свете. И почему солнце так ярко светит, и отчего трава зелёная. Несмотря на стереотип о том, что все качки тупые, Новак полностью их развеивает, подробно рассказывая про хлорофилл. Но явно не учитывает, что ребёнку этого не понять, так что проще сказать, что феи окрашивают её в зелёный.

В кафе я пытаюсь уговорить дочку сесть со мной. Она та ещё растяпа и поросёнок, так что может испачкать не только себя, но и окружающих. Однако почему-то постоянно тянется к Леону, даже залезает на диванчик рядом с ним.

Маленькая подлиза. Папина дочка, хоть они оба не знают об этом.

Кажется, я теряю авторитет – Полина не слушается и продолжает сидеть рядом с Новаком даже после многозначительного материнского взгляда. Боже, избалованное чудо!

– Так что случилось? – спрашивает бывший сразу после того, как делает заказ.