– Вот и всё, – говорит она. – Ничего не было.

Как только она уходит, я выбегаю из тёмной комнаты, спускаюсь по лестнице в подвал, в свою комнату и прислоняюсь к двери, чтобы перевести дух, затем открываю чемодан и залезаю в секретное отделение с тайником. Слёзы струятся по лицу. Как это могло произойти? Я вытаскиваю ватные нити, стопку газет, вырезанные изображения, перебираю их в поисках лица, похожего на женщину с фотографии.

Не эта. И не эта.

Пожалуйста, найдись, молю я, но ни один из снимков не похож на неё.

Я стараюсь вспомнить, как выглядела эта женщина, стоявшая рядом с Чарльзом. Снимок уничтожили всего несколько минут назад, но в моей памяти он уже превратился в нечто простое и понятное, изготовленное из бумаги и ваты.

Если бы я могла снова взглянуть на пластинку, у меня не осталось бы сомнений. Это наверняка один из моих призраков. Пластинки перепутались, и мы использовали ту, которую я обработала.

Да. Так и есть.

Но вдруг мне приходит в голову мысль: а что, если моё сознание подстраивает события под ту реальность, в которую мне хочется верить?

Пол качается под ногами, и я ложусь на кровать. Мне надо выспаться наконец. Прошлой ночью мне не хватило сна. От этого все проблемы. Сегодня я обязательно высплюсь, обещаю себе.

Что бы подумал Джон, если бы я рассказала ему о случившемся? Кто-то решил разыграть меня? Но он сам видел тени в зале собраний, чувствовал, как их руки схватили его. Он поверит мне?

Я складываю всё обратно в тайник и запираю чемодан. Затем открываю дверь – и вижу Чарльза, он стоит передо мной, ждёт.

– Что с тобой?

– Ничего, – говорю я, обходя его, и со всех ног несусь по лестнице.

Джон сидит на скамье в прихожей, прислонившись головой к стене, его маленький хохолок прилип ко шву на обоях. Я протягиваю руку и приглаживаю его, чтобы никто не заметил.

Вокруг ни души, а Чарльз ещё в подвале, так что я шепчу быстро, пока не передумала:

– Случилось нечто ужасное. Я сделала снимок, и на нём оказалась тень. Она была похожа на…

– Тень? – спрашивает он.

– Как те существа, которых мы видели в зале собраний.

Он хмурится, будто не понимает меня. Я бросаю взгляд на дверь в подвал, прислушиваясь к шагам Чарльза.

– Ты их тоже видел. Скажи, что помнишь эти тени.

Он поднимает брови, предупреждая, чтобы я замолчала.

Мистер Спенсер кашляет и, пошатываясь, спускается по лестнице. Он всё ещё притворяется больным, но от него несёт алкоголем. Даже в таком состоянии он замечает мои покрасневшие глаза.

– Идём, – говорит он, показывая на кабинет. Там теперь пусто, и он хватает меня за руку и тащит за собой.

– Надеюсь, у тебя была веская причина, чтобы не выполнить свою работу, – говорит он, еле ворочая языком.

– Вы поменяли одну из моих пластинок? – спрашиваю я.

Он выпускает мою руку, поражённый вопросом.

– Что ты несёшь… Я поменял?

Так хочется рассказать ему правду о том, что сегодня произошло. Но я боюсь, что он выместит свой гнев на мне.

– Что вы делали в лесу вчера ночью? – спрашиваю я, и он смотрит на меня круглыми глазами; не ожидал, что мне известно.

– Откуда ты…

– Вы что-то закапывали.

– Ты следила за мной?

– Услышала шум из своей комнаты, – вру я.

Тревога мелькает в его глазах, и он высовывает голову в коридор, – не подслушивают ли нас.

– Я прятал улики, как и сказал, – шипит он. – А тебе следует спрятать свои.

– Нам надо уходить, – говорю я. – В этом доме творятся странные дела. Я это чувствую.

– Единственное странное здесь, это ты, Лиза. Без обработанных пластинок я не смогу фотографировать. А без фотографий я не смогу брать деньги, а без денег…

– Только не наказывайте Джона, – шепчу я.

– Джона, – фыркает он и заносит руку, чтобы ударить меня, но я вырываюсь из его хватки и бегу во двор, – там полно народу, и он не сможет меня обидеть, иначе все это увидят.

Я бегу к клёну и прячусь за ним. Я тру ногу об каменную стену, чувствую покалывание в пальцах. Сейчас нет ни одной тени, и воспоминания о той женщине на фотографии снова меняются. Мысленно я почти что вижу неровно обрезанные края, места, где закручена вата.

Ты забыла пометить пластинку. Вот и всё. Успокойся.

Наступает время ужина, но у меня совсем нет аппетита. Я проглатываю несколько кусков, остальное незаметно отдаю Лисе.

Вечером в доме тихо. Гости собираются во дворе, и для осени стоит необычайно тёплая погода, последнее краткое напоминание о лете. Солнце низко опускается на небе, а облака такие яркие и красочные, будто небеса распахнули двери.

Когда темнеет, я обрабатываю оставшиеся пластинки, как велел мистер Спенсер, быстро вырезая лица. Края неровные, призраки из ваты корявые, но мне всё равно. Смотреть на них больше не могу. Скорей бы с ними покончить.

Я раскладываю свои творения на чёрной доске, ставлю лампу.

Щёлк. Щёлк. Щёлк.

Закончив, я складываю обрезки в тайник. Надёжное ли это место? Или надо спрятать улики получше, как мистер Спенсер, в лесу?

Когда я забираюсь в постель и закрываю глаза, я вижу маму и папу во дворе нашего старого дома, солнце высоко стоит в небе, озаряя их. Они пытаются сказать мне что-то, но я их не слышу. Я иду к ним, бегу, но никак не могу приблизиться.

Наконец я проваливаюсь в сон, но даже там призрачные тени не дают мне покоя.

Воспоминания

Проснувшись на следующее утро, впервые за долгое время я чувствую себя бодрой и отдохнувшей и сразу бегу во двор. Небо голубое и бескрайнее, ни единого облачка, а воздух свежий, пахнет дымом и завтраком. Земля усыпана коричневыми листьями, и ветер сдувает их на дорогу. Этим утром в ярком свете я вижу всё таким, какое оно есть на самом деле, – обычный дом с самыми обычными людьми. Таинственные тени, скользящие по лужайке, вполне могли померещиться от усталости, но сегодня даже думать о них смешно.

Может, на меня повлияли реактивы в тёмной комнате. Или постоянные переезды с места на место. Да всё что угодно.

Я гоню все тревоги прочь, запираю их крепко-накрепко в своём мысленном тайнике.

Дни проходят быстро. Каждое утро мисс Элдридж зачитывает расписание мероприятий и вешает его на деревянную доску в прихожей. В доме устраивают чтения, групповые сеансы спиритического рисования в кабинете и молитвенный круг во дворе. Иногда в послеобеденные часы проводят занятия по обнаружению шарлатанов, притворяющихся медиумами, которые якобы вызывают духов и общаются с ними посредством стука. А иногда в столовой проходят чтения грифельных досок, на которых появляются загадочные знаки мелом.

Пока Чарльз и другие гости устраняют повреждения в зале собраний, мисс Элдридж проводит свои ежедневные сессии во дворе, призывая Аннабелль, но я туда не хожу. Хотя эти