жуков я видела истинные лица тех, кто каждый день сидел рядом со мной за одним столом на лекциях, кто толкался в столовой локтями, перехватывая сахарную булочку, кто подпевал Посвященному в Храме Вечного.

Ближе к финишу на поле начался ад. Пары попадали в ловушки жуков. Кто-то готовил нападение отстающим. Я видела, как две девчонки с нашего курса, подружки, но попавшие в разные пары, вцепились в волосы друг дружке и рвали так, что клочки летели в разные стороны. Нейл просто тянул меня дальше, уходя от потасовок, избегая ловушек и не ввязываясь ни в один грабительский налёт.

А многие не могли побороть искушения, и если где-то на поле вспыхивала драка, пары как тараканы стекались к месту и воровали у зазевавшихся латушки.

— Нейл, нам не хватит!

— Иногда лучше проиграть, но добраться до финишной черты целыми! — и он тянул меня дальше.

В ту единственную стычку, которой мы не избежали, Нейл разбил перед напавшими две склянки, которые оглушили парней, а мы тем же моментом сбежали.

Мы не выиграли. Наших двадцати латушков оказалось недостаточными для победы, но разглядывая тех, кто пришли к финишу последними, или кого вообще уносили медики с поля на механических стрекозах с подвязанными к ним гамаками, я радовалась нашему проигрышу.

И сразу, как только мастер Мердок отпустил нас с игр, я сбежала от друзей и спряталась в самом надежном месте, которое при этой академии у меня было.

— Айна? Ты здесь?

Но, конечно, долго одной мне пробыть не дали.

— Заходи, Нейл.

— Тебя Кларк повсюду ищет. Я отправил его в лечебницу, а сам пришел сюда.

— Зачем?

— Отправил ректора по ложному следу? А пусть полюбуется, как дочки и сынки благородных калечат себя на играх. Ненавижу я все эти развлекухи, но нам не особо дают возможности выбирать.

Нейл зажег газовые фонари на стенах и сел к столу.

— Наверное, вопросов куча?

— Да. Ты хотел рассказать во время игры, но не успел.

— Ты видела, как там к концу закрутилось, не до разговоров. Ладно, дай угадаю первый — какого калечить детей высокородных, если любое увечье сделает их Отверженными. Так?

— Да. Почему?

— Потому что на Энерене зреет революция. Часовщики гасят бунты, но на самом деле академии уже давно готовят бойцов-алхимиков, а механикам из простонародья делают заказы на боевые конструкции. Но до сих пор не снимают запрет на скрещивание механизмов и магии, чтобы случайно не спустить курок против хрупкого мира.

— Где всё это можно прочитать?

— Нигде, Айна. Только в столичных газетах, распространяемых разносчиками.

— Но кто готовит революцию? Кому это надо?

Нейл тяжело облокотился на колено:

— Отверженные.

— Что?

Друг тяжело покачал головой:

— Магия пропала очень давно. Чистку общества проводят веками. Просто представь сколько оказалось отринутых обществом и вывезенных на острова. И они не прекратили жить: женились, рожали детей, учили их. Полукровок очень много именно с островов отверженных. И как ты понимаешь, дети не наследуют увечья родителей, но растут с ненавистью к отвергшим их.

— Тогда революция не минуема.

— Да, но пока подавляют. Часовщики слишком плотно обложили столицу и чины. Иногда мне кажется, — Нейл понизил голос, — что у нас два правителя: Вечный и Главный часовщик. В политике стало так много противоречащих законов.

— Например?

— Как с пророчествами: часовщики изымают все реликвии, преследуют тех, кто их активирует, но… Если бы хотя бы одно пророчество исполнили и вернули в мир магию, зреющее недовольство внутри общества исчезло бы. Так?

— Если магия вернется, то отверженных простят?

— Не знаю. Я могу только надеяться.

— Почему, Нейл?

— Потому что я до чертиков боюсь повторить их судьбу.

— Судьбу отверженного? Не шути так. Тебе не грозит. Я выяснила, что для служения в храмах посвящают только идеальных мужчин. В играх ты не рискуешь. Ты вообще нигде не рискуешь, Нейл. Настолько осторожен, что можно принять за трусость. Так что тебе не грозит подцепить увечье.

Я трещала без умолку, чтобы хоть что-то говорить, чтобы не молчать и не иметь возможности задуматься над следующим страшным вопросом, но Нейла словами задела, и комната погрузилась в угнетающее молчание.

— Ты правильно заметила, я больше не рискую. Но я не трус. Когда ты сделаешь выбор — ты поймешь…

— Нейл, пока я не доверяю тебе полностью, я не буду делать выбор! Я устала от того, что все вечно от меня что-то скрывают. Хочу разобраться во всем, прежде чем принимать решения. А то как-то масляно получается. Сначала всё так красиво с отбором Сиятельного, свадьбой и положением, а потом выясняется, что там крысиная грызня за место. Такая милая академия с разбитым розарием перед замком, а на самом деле курсы спецподготовки. Предложения, пророчества, исчезновения и никакой конкретики. Ну, хватит! Сначала я всё выясню, потом буду делать выбор.

— Разумно. Я даже готов сделать шаг тебе навстречу.

— Серьезно? В чем?

— Ты должна кое-что обо мне узнать. Это избавит тебя от страха быть преданной мной.

— У тебя есть что-то незаконное, помимо того, что ты тоже переселенец? — усмехнулась я, но Нейл скривился.

— Я слишком долго живу в теле Нейла.

Нейл взялся за завязки на штанах, я даже фыркнуть не успела, пошутить, что вряд ли знание его физических размеров поможет мне ему довериться. Но тут он стащил с себя портки поворачиваясь боком и демонстрируя мне обезображенное бедро и часть голени.

— Господи, Нейл… Что это?

— Это моё увечье. То, что я никому не могу показать, иначе вместо Посвященного стану Отверженным. Вместо шанса попасть в главный храм Вечного, поеду в ссылку к изгнанным. Теперь понимаешь, что мной движет не трусость, а осторожность. Я никогда не смогу девушке предложить выбор и близость, я могу только надеяться, что мое предложение примешь ты.

Я с ужасом смотрела на сморщенную ненормального оттенка кожу и не могла сказать ни слова. Вместо меня говорил Нейл:

— Это моя ошибка. Я еще не знал правила этого мира, не знал, что надо беречься…

— Что это, Нейл? — дрожащим голосом спросила я, подрагивающими пальцами касаясь шрамов.

— Не бойся, я ничего уже не чувствую, — тихо сказал Нейл. — Это ожег. Химический. Или магический? Моё первое знакомство с зельями.

Друг невесело ухмыльнулся, прерывая моё рассматривание, натянул штаны и отвернулся.

— Теперь ты знаешь, в чем уязвим я. Ты переселенка, я ущербный. Скажи, что и сейчас тебе моё предложение кажется странным?

Я медленно покачала головой. Нет, теперь я очень хорошо понимала положение Посвященного Нейла. И знала по разговорам с Улой, что никто не стал бы хранить его тайну, боясь заразиться или стать переносчиком проказы.

И от передо мной два