Шрифт:
Закладка:
– Очень мило, – ворчит госпожа Морсегат. По ней, так можно было бы обойтись и без прощального ужина. – Мерзость, обвалянная в песке, – вот что это такое! И чересчур калорийная к тому же. С завтрашнего дня, принцесса, нас ждет неделя разгрузочного питания.
Девочка рассеянно кивает. В классной комнате празднично пахнет рыбой и горящим деревом. А гувернантка все говорит и говорит.
Вечером, за прощальным ужином, госпожа Морсегат, неловко ерзая на облипшей песком бочке, съедает всего несколько кусочков.
– Уже темнеет, принцесса. Не стоит забывать о сне, – говорит она.
– МОЖНО ЕЩЕ НЕМНОЖКО ПОСИДЕТЬ?
Девочка посасывает крабью клешню. Оказывается, то, что просто проплывает мимо, может быть таким вкусным, приятно-соленым и немного печальным.
– Да еще совсем рано! – Матрос указывает наверх. – Вечер только начинается. Взгляни на луну, женщина!
Все трое задирают головы. С большого черного неба на них приветливо смотрит луна. Матрос тихо запевает Песню семи морей:
Не черны волны Черного…
Не красны гребни Красного…
Не тихи воды Тихого —
В нем бушуют шторма.
И нет его дали,
И нет его шири,
Нет его шири конца.
– Я иду спать. – Добродетельная госпожа Морсегат стряхивает с платья песок. – Принцесса, через десять минут жду вас наверху.
Обуглившиеся дрова теплятся в темноте. Матрос подбрасывает в огонь полено.
– А что там с принцем? – вдруг спрашивает он.
Под шерстяным покровом девочка заливается краской. Хорошо, что сейчас темно.
– Он вправду приплывет?
– КОНЕЧНО, – бормочет она. – КОГДА-НИБУДЬ.
– И что потом?
– ПОТОМ, ПОТОМ…
А что, собственно, будет потом? Она так часто это себе представляла, по ночам, в постели. Настоящий принц, который не испугается чудища, который полюбит ее в точности такой, какая она есть. А потом поцелует и…
И что? Ее уродливое тело вдруг расстегнется, как платье, и из него выступит прекрасная принцесса? Или оно растает, как воск над огнем? Волшебное заклинание, хлопок, вспышка – и чудовища как не бывало?
Теперь, когда рядом сидит всамделишный, живой матрос, все это кажется странным. И крайне маловероятным. Как сказка.
Какое-то время они молча смотрят на пламя.
– А ЧТО ТАКОЕ «ПРОКЛЯТЫЙ БУРЕЙ»? – спрашивает наконец девочка.
В темноте вспыхивает белозубая улыбка матроса.
– Это наш… это был наш корабль. Знатная посудина! Ну, то есть до того, как тот проклятый шторм ее потопил… – Он вздыхает. – Но ты не бойсь, я найду новое суденышко, вот только рука заживет. Кораблей на свете навалом. Поплывешь завтра со мной?
– С ТОБОЙ? – Девочка пугается. Что за глупости, что за странный вопрос!
– Море намного больше того, что видно с этого островка, принцесса. В нем для всего найдется место. Красное, Черное, Белые скалы…
– БЕЛЫЕ СКАЛЫ? – Она пробует эти слова на языке.
– Они далеко, плыть туда целую вечность. Но это нестрашно. Время есть.
Она качает своей огромной головой.
– Я НЕ МОГУ.
– Почему? Все это вышивание… Да и принц этот – он ведь не явится.
Она бросает на него гневный взгляд.
– КОНЕЧНО ЯВИТСЯ! КОНЕЧНО ОН ПРИПЛЫВЕТ… КОГДА… ОДНАЖДЫ. КОГДА Я БУДУ ГОТОВА, КОГДА…
– А что, если ты никогда не будешь готова? – говорит матрос.
Девочка могла бы прихлопнуть его одной лапой. Но сдерживается.
Она ведь принцесса.
Проводы
Попрощаться с маленькой принцессой родители все же пришли. На рассвете, у небольшого причала за дворцовым садом. Больше никто не видел, как она уплывала.
Когда она ступила на борт, лодка добропорядочного господина Марабу едва не зачерпнула воды. Для новой гувернантки с трудом нашлось местечко на скамье.
Девочка огляделась: кругом вода. Ей было тревожно. Все, что она знала до сих пор, – это дворцовые покои.
– ПОЧЕМУ МНЕ НЕЛЬЗЯ… – начала было она. Говорить принцесса уже научилась, но в первую очередь научилась молчать. – ПОЧЕМУ МНЕ НЕЛЬЗЯ ПРОСТО ОСТАТЬСЯ?
Этот вопрос всю ночь вертелся у нее в голове, и только теперь она осмелилась его произнести. Боялась, что отец рассердится. Он и рассердился.
– Мы же это уже обсуждали!
– А ЧТО, ЕСЛИ Я… А МОЖЕТ, Я… Я ВЕДЬ НИЧЕГО НЕ МОГУ С СОБОЙ ПОДЕЛАТЬ…
– Ох, да не ори ты так! – Мать приложила ладонь ко лбу.
«Снова приступ мигрени. Может, теперь они пройдут, – подумала девочка. – Когда меня здесь не будет».
– Так ведь никто и не говорит, что ты должна что-то делать, девочка. Никто. Но все решено. Мы правда считаем, что так будет лучше.
Родители помахали ей на прощание, но перестали еще до того, как лодка скрылась из виду.
Лодка
Добропорядочный господин Марабу сгружает на берег мешки и ящики. Он брат добродетельной госпожи Морсегат. Когда-то эти двое были самыми благовоспитанными детьми во всем королевстве, рассказывала гувернантка. Это и так видно: при встрече они коротко пожимают друг другу руки, а при прощании вежливо кивают. Только то, что предписано этикетом, никаких нежностей.
Каждый второй понедельник месяца господин Марабу привозит на остров продовольствие и забирает мусор. А сегодня еще и матроса. Тот осторожно, опираясь на здоровую ногу, залезает в лодку.
– Шахматную доску можешь оставить себе, – сказал он девочке. – Будешь упражняться. Сыграем, когда свидимся вновь.
«Интересно, когда? – думает девочка. – Никогда».
– Что ж, сестра, до встречи через месяц. – Добропорядочный господин Марабу кивает и заводит небольшой мотор.
Пронизывающий ветер раздувает две юбки, большую и маленькую.
– Вы поблагодарили нашего гостя, принцесса? – спрашивает маленькая. – За все, чему он нас э-э-э… научил?
Девочка кивает и прячет лапы за спину.
– Да пустяки, – отвечает матрос. – К тому же без вас я бы утоп. Так что и вам спасибочки.
Девочка не хочет на него смотреть, но все-таки решает взглянуть разок. Прямо в его большие карие глаза. Матрос протягивает ей здоровую руку.
– Точно не хочешь с нами?
– С нами? Это чудовище? – восклицает добропорядочный господин Марабу. – Моя утлая лодочка затонет! Этой нужно грузовое судно, и лучше железное! – Хохоча над собственной шуткой, он быстро дает газу и отчаливает.
Шум мотора уже затих вдали, а смех Марабу все еще разносится по волнам. Но вскоре умолкает и он, и только море мягко плещет о прибрежные камни.
– Что ж, – говорит добродетельная госпожа Морсегат, – вот и все. Возвращаемся к привычному распорядку, принцесса.
Они идут по тропинке обратно к башне, торчащей посреди моря. Так бесконечно далеко от всего.
