Кинжал вновь повернулся в ране. Найт смог только охнуть. Едва сохраняя рассудок, он хриплым после криков голосом произнес:

– Да пошел ты!..

Белые клыки обнажились в демонической улыбке. Черные глаза дерзко сверкнули, в них отразились искры и сам Эйден.

Кинжал скользнул по лицу Найта, оставив длинный порез от скулы до самого глаза и срезав прядь волос.

– Хорошо. – Эйден, улыбаясь, вытер лезвие о рукав его пальто. – Так даже лучше. Можешь ничего не говорить, достаточно только твоих криков. Всем все равно, чем мы тут занимаемся, лишь бы в конце ты остался жив.

Найт в ответ только хмыкнул.

– Ты думаешь, я жестокий. Это не так. Я мог бы воспользоваться огнем, что намного мучительнее, но я не стану. Вместо этого буду отрезать твои пальцы и наблюдать, как они прирастают обратно. Судя по тому, как смело ты говоришь, ты совсем не против боли. Давай проверим, где предел твоей выдержки?

И кинжал снова опустился...

Со стола стекала и капала на пол алая кровь. Постепенно она собиралась в лужу, в которой отражался высокий потолок, стены с восточной росписью и изысканная обстановка. Лунный свет из окон, занавешенных по бокам тяжелыми шторами песочного цвета, мягко серебрил углы мебели. Магические камни ярко сияли в светильниках из стекла и металла, висевших под потолком и на стенах.

В глазах Найта уже несколько раз темнело так, что он практически терял сознание. Но Эйден всегда останавливался и дожидался, когда божественная сила немного восстановится, а потом продолжал.

Крики уже давно перешли в стоны и хрипы, а голова Найта не отрывалась от залитой кровью столешницы. Он уже плохо понимал, когда его пальцы оказывались отрезаны, а когда мучительно медленно прирастали к кисти. Иногда кинжал вонзался в плечо, дырявя пальто, или вновь пробивал ладонь. Слабость и холод растекались по всему телу, голова кружилась, глаза слипались. Это продолжалось несколько часов, но казалось, что вечность. Больше всего Найт хотел просто провалиться в сон и хотя бы чуть-чуть отдохнуть.

Он вдыхал запах крови, вспоминая, как на него с тревогой и теплотой смотрели ореховые глаза, и заставлял себя не показывать слабость перед Эйденом. Только один человек в мире мог видеть его сломленным – его Посланник, который признал его, с которым он хотел защищать Север и близких людей. Найт будет кричать и задыхаться, но ни за что не попросит своего мучителя сжалиться.

Эти Покровители, такие великодушные и благородные на вид, а на деле коварные и жестокие. Что, если бы люди узнали, какие они на самом деле? Рухнули бы тогда все храмы и статуи? Перестали бы смертные поклоняться божествам? Нет. Никто бы не поверил, ведь тысячи лет люди надеялись только на Покровителей и их силу, они забыли, что и сами на многое способны.

Найт повернул голову, размазывая кровь со стола по лицу, и посмотрел на темное небо за окном.

«Прости, – мысленно обратился он к человеку, который был очень далеко и, наверное, снова злился и ворчал. – Прости, что тебе достался такой я. Скоро печать на ладони исчезнет, и тебе не придется больше возиться со мной. Ты получишь то, чего давно хотел».

Острый слух Найта улавливал звук падающих на пол капель крови. Кап, кап, кап... Как отсчет времени, которое у него осталось.

Он бы заперся в своей пещере на горе, залез в источник и уткнулся лбом в скалу, дав волю слезам, выплакивая боль и страх, злость и обиду.

Но он больше никогда туда не вернется.

«Не приходи! – Найт прекрасно понимл, что Хан все равно будет искать способ спасти своего бестолкового Покровителя, но продолжал умолять об обратном, словно его мысли могли достигнуть адресата. – Они убьют тебя! Я сделал все, что было в моих силах. Просто будь осторожен, не подставляйся под мечи и когти зверей, не злись на меня слишком сильно и позаботься о Кисточке. Только, пожалуйста, не приходи...»

В конце концов Найт потерял сознание, и по его щеке скользнула единственная слеза.

Эйден вытер кинжал и вернул его на место. За время пыток насыщенное темной энергией лезвие заметно посветлело. Вернувшись к столу, он хмурым взглядом окинул кровавую сцену и лежащего со связанными руками юношу, который так и не сдался и не попросил пощады.

– Грязно. – Эйден коснулся стола. Железные путы исчезли, освобождая наполовину зажившие руки Найта, но тот не двинулся. – Считаешь меня злодеем – пускай. Но неужели ты думаешь, я не добьюсь того, что мне нужно?

Эйден позвал Рена, все это время в ожидании стоявшего за дверью. Страж сразу же вошел в комнату и на секунду потерял дар речи, но вовремя собрался и не показал, насколько его шокировала большая лужа крови. Будь Найт человеком, он давно бы уже умер!

– Старейшина Эйден, будут ли какие-то указания? – привычным тоном спросил Рен.

– Я ухожу. Приберись здесь, а его запри, как раньше. И не забудь надеть оковы. На этом все.

Эйден вышел из зала, хлопнув дверью, а Рен создал очищающую печать над полом и столом. Вся кровь исчезла, но еще не исцелившиеся пальцы Найта продолжали кровоточить. Брови юноши дрогнули, и он издал тихий стон. Его лицо и одежда тоже были в крови, но Рен не стал очищать их, поскольку ему не давали таких указаний. Он лишь защитил свою форму заклинанием и поднял побледневшего парня на руки после того, как вернул на его запястья оковы.

Выйдя за дверь, Рен размеренным шагом двинулся по коридору. Его взгляд опустился на лицо Найта. Не сказать, чтоб этот мальчишка ему когда-нибудь нравился, по большей части он просто раздражал всех во дворце, как только здесь появлялся. Его поведение больше походило на протест попавшей в клетку маленькой канарейки, которая отказывалась петь для хозяев и молча отворачивала головку. Но эта самая канарейка еще ни разу не выглядела такой жалкой. Раненная и униженная маленькая черная птичка, не сдающаяся до самого конца. Уже не одну такую Рен запирал в подземелье.

Пока он спускался вниз, ему вспоминались улыбки, а также крики и слезы других, знакомых и незнакомых людей, исчезнувших во дворце Совета. Все они отличались друг от друга, но их объединяло разочарование. Мир